Известия / Среда 01 декабря 1999

Не будем тратить эмоций там, где нет причин ни для восторга, ни для горя. Просто нужно признать: не каждая новая постановка Мариинского театра является событием. Если премьера "Драгоценностей" Баланчина (судя по реакции балетного мира) событием стала, то моцартовский "Дон Жуан", на которого собрался весь цвет культурного Петербурга и орда приехавших из Москвы, -- нет. Несмотря на Валерия Гергиева за пультом и хороших певцов Мариинской труппы.

"Дон Жуана" поставили опытные мастера европейской оперной сцены -- режиссер Иоханнес Шааф и художник Ралф Колтай. Их замысел -- из тех, что рождаются в голове и на бумаге, а затем реализуются на сцене ровно настолько, чтобы проиллюстрировать отдельно задекларированную концепцию. Концепция в том, что Командор -- старая гибнущая аристократия, Дон Жуан -- новый свободолюбец и анархист, а Донна Анна и прочие обиженные мстители -- всего лишь недалекие буржуа. Пламенный заключительный секстет они излагают, сидя в салоне с чашечками кофе в руках, -- лучшего пособия по режиссерскому неслышанию музыки не придумаешь, но мысль есть. Дон Жуан низок, жесток, он охаживает Церлину плеткой и употребляет женщин на ужин -- это самые сильные места в спектакле. В финале первого акта удачно выведены на сцену три маленьких студенческих оркестрика: создается ощущение музицирования в подземном переходе. Большая часть постановки отведена под унылое блуждание персонажей, одетых кто во что, по темной полупустой сцене. Ничего страшного -- средний профессиональный спектакль. Немного грустно только потому, что тот же Иоханнес Шааф собирается ставить на Мариинской сцене весь цикл "Кольцо Нибелунга" Вагнера. Нет сомнений, что он легко справится и с этим произведением.

Музыкальная часть (то есть Моцарт) лишь прикладывается к постановочной. Радостей она тоже несет мало. Или Валерий Гергиев на премьерном спектакле был не в ударе, или, что скорее всего, в работе изначально не было схвачено единого для всех ощущения моцартовской музыки. Поэтому точность и координация порой ускользали, в игре оркестра были помарки, баланс с певцами достигался тогда, когда в яме играл один клавесин, а певцы находились у края сцены. Петь старались по-европейски дозированно и культурно, но интересных партий не создали ни подающий надежды Евгений Никитин (Дон Жуан), ни маститый Сергей Алексашкин (Лепорелло), ни их коллеги. Жемчужиной спектакля могла бы стать Татьяна Павловская (Донна Эльвира) -- певица умная, женственная, с индивидуальным красивым тембром, если бы ей всегда хватало мастерства и свободы владения голосом. Евгения Акимова (Дон Оттавио) можно было бы отметить за аккуратность, Ирину Матаеву (Церлина) -- за свежесть красок, Ирину Джиоеву (Донна Анна) -- за верный тон ее последней арии. И все же новый "Дон Жуан" явно уступил предыдущей моцартовской работе театра -- "Свадьбе Фигаро", где молодой дирижер Джанандреа Нозеда добился стиля и шарма.

Никаких выводов не следует. Один из читателей "Известий" недавно написал мне, что одобряет деятельность Валерия Гергиева и ждет от него новых достижений: "Он делает наш театр лучше, дирижируя и ставя оперы на европейском уровне. Но можно еще лучше". Готов подписаться.

ПОДПИСЬ ПОД ФОТО:

Ужин Дон Жуана