Известия / Четверг 07 октября 1999

Второй, потусторонний, акт у него проходит в психиатрической больнице, где Жизель -- одна из душевнобольных, а Мирта -- надзирательница в белом халате. Знаменитый модернистский балет 1982 года по видеопленкам любителям знаком давно. Но случилось, что "Куулберг балет" в Большом театре выступал впервые. Правда, без Матса Эка, который в Москву приехать не смог из-за недавней смерти своей легендарной матери, основательницы и балетмейстера шведской труппы, Биргит Куулберг.

Нет смысла описывать современную "Жизель" Эка: за 19 лет балет получил мировую известность, писали о нем самые острые перья. Не помню, однако, подмечалось ли кем-нибудь влияние на нее картины Милоша Формана "Полет над гнездом кукушки", созданной за несколько лет до балета. Тема унификации личности, которую Матс Эк развивает в своем спектакле, общая для обоих художников. Чудаковатых (в фильме мужчину, в балете женщину) залечивают до такого состояния, что они превращаются в механических кукол, движущихся роботов, подчиненных коллективной воле, лишенных свободы и самостоятельности. И там, и там четко прослеживается мотив привязанности в прямом и переносном смысле, привязанности к месту простой веревочкой и привязанности чисто физиологической. Противостояние всеобщей надличностности, а главное -- воспоминание о другой, живой, а значит, полной боли, жизни танцует нынешняя Жизель -- Бунила Хаммер -- во втором акте.

Кто-то скажет, что "Жизель" не та без первой исполнительницы, жены Эка, Аны Лагуны, первоклассной танцовщицы модерн, актрисы сильных эмоций и страстей. Да, без нее балет не потрясает. Но, как ни странно, с Хаммер, ярко не выделявшейся среди прочих артистов, спектакль спустя годы представляет собой еще острее чистый образец модернистской классики, ее северную ясность. И подчеркивает изобразительный, прямо по Стриндбергу, психологизм балета, в сегодняшнем исполнении немного выхолощенный, едва ли не опустошенный.

Гастроли "Куулберг балета" в большой степени полезны артистам Большого театра, которых в зале, кажется, не было, по крайней мере на генеральной репетиции. В Мариинке, когда год назад показывали ту же "Жизель", одна из петербургских прима-балерин очень жалела, что не танцует эту Жизель, необычайно ей подходящую. Возможно, и из Большого в авангардистской "Жизели" кто-то почувствовал бы себя в своей тарелке и вдруг, почему бы нет, исполнил у себя дома.

ПОДПИСЬ:

Так выглядит романтический миф прошлого века в модернистском северном варианте