Известия / Четверг 13 мая 1999

В Маннес-колледже, одном из трех музыкальных вузов Нью-Йорка, произошло ничем не примечательное на первый взгляд событие -- нечто среднее между научным симпозиумом и презентацией новой книги. Но для истории российской музыки это событие оказалось важным. Здесь считают, что поставлена последняя точка в длительной дискуссии о мемуарах Дмитрия Шостаковича "Свидетельство", записанных и отредактированных Соломоном Волковым.

Конференция была посвящена выходу в свет книги чикагских музыковедов Алана Хо и Дмитрия Феофанова "Переосмысливая Шостаковича". Книга вышла в лондонском издательстве "Токката" и вызвала большой резонанс у критиков и читателей. Содержание увесистого тома (в книге около 800 страниц) -- доказательство абсолютной подлинности и аутентичности мемуаров Шостаковича и безукоризненной научной достоверности работы Соломона Волкова.

Авторы избрали форму судебного разбирательства. Работая над книгой "Переосмысливая Шостаковича", они опросили сотни свидетелей и переворошили горы архивных материалов. Сопоставляя высказывания родных и друзей, врагов и сторонников "Свидетельства", авторы приходят к однозначному выводу: все, что записано Волковым, -- подлинные слова Шостаковича. Композитор действительно утверждал, что в финале Пятой симфонии воспевал не победу добра над злом, а как раз наоборот. Он считал, что Седьмая симфония навеяна не только мотивами гитлеровского нашествия, но и угрозой тоталитаризма внутреннего -- сталинизма. А скерцо Десятой симфонии задумывалось как музыкальный портрет Сталина.

Множество свидетельств и подробностей подвергается в книге американских исследователей беспощадной проверке. И каждый раз их вывод таков: да, Шостакович думал именно так.

Я позвонил в Чикаго авторам книги и задал им несколько вопросов.

-- Как возникла идея книги "Переосмысливая Шостаковича"?

-- Это было примерно в 1993 году, вскоре после развала СССР. Вокруг книги "Свидетельство" уже накопилась целая литература. Мы решили собрать ее воедино (как "за", так и "против") и попросили Волкова написать к этому сборнику предисловие. Он отказался, и мы решили сделать это предисловие сами. Думали, что напишем страниц тридцать и что работа займет примерно год. Однако книга стала разрастаться, и вместо тридцати страниц мы написали триста. Работа же над книгой заняла 6 лет.

-- Уверены ли вы, что с проблемой подлинности "Свидетельства" теперь все ясно? Или возможны новые сенсации и открытия?

-- Ничего существенно нового быть уже не может. Доказано главное --Шостакович не был "верным сыном ленинской партии", как до сих пор пытаются утверждать в России и на Западе, а был скрытым диссидентом. Его диссидентство выражалось в основном в его музыке, но иногда и в разговорах с близкими, в письмах. Наиболее полно его суждения записал Соломон Волков, что и является сутью книги "Свидетельство". Конечно, мы знаем, что вдова композитора Ирина Антоновна, занимающая противоположную позицию, собирается опубликовать хронологию жизни Шостаковича. В Америке осенью выходит книга музыковеда Лорел Фэй, которая тоже известна своей "антиволковской" позицией. Какие-то неизвестные подробности, возможно, таятся в архивах КГБ. Однако мы убеждены, что ничего принципиально нового эти публикации не внесут. Все главное уже известно. Так сказать, "следствие закончено".

-- Вы надеетесь на то, что ваша книга, как и мемуары Шостаковича, будет издана в России?

-- Издание "Свидетельства" с юридической точки зрения в первую очередь зависит от самого Волкова и его издателя, который владеет правами. Насколько нам известно, никаких переговоров на этот счет в России сейчас не ведется. Тут много препятствий и финансового, и технического свойства, а также, как ни странно, идеологического. Функционеры советской музыкальной системы (в первую очередь Тихон Хренников) до сих пор активно сопротивляются публикации книги. В этом нет ничего удивительного -- Шостакович высказывается там о многих (в том числе и о Хренникове) весьма нелицеприятно. Сопротивляется публикации книги и официальный "хранитель" наследия Шостаковича Манашир Якубов, который уже заявил, что книга будет напечатана в России "через его труп". Хотя сам он "Свидетельства" так и не читал -- и мы это доказываем.

Что же касается нашей книги, то она может быть издана только после "Свидетельства" или вместе с ним. Мы бы охотно подготовили том, в котором было бы "Свидетельство", а затем страниц 300--400 нашего комментария. Но вряд ли какое-либо российское издательство сегодня осилит издание такой объемистой книги, посвященной академической музыке, которую к тому же надо переводить с английского.

-- В 1979 году "Литературная газета" напечатала письмо под заголовком "Жалкая подделка", подписанное композиторами Баснером, Кара-Караевым, Кареном Хачатуряном, Левитиным, Тищенко и Вайнбергом. В последующие годы было установлено, что никто из них на тот момент книги не читал, пятеро из них даже признались, что подписали письмо под давлением. Известно также, что Свиридов, Борис Чайковский и Щедрин это письмо подписывать отказались. Думаете ли вы, что и Борис Тищенко, любимый ученик Шостаковича и один из близких к нему людей, когда-нибудь откажется от своей подписи под "письмом шести"?

-- Нет, вряд ли. Он слишком далеко зашел в своем отрицании подлинности "Свидетельства", для его самолюбия и гордости это был бы страшный удар. Попытка примирения между Волковым и Тищенко имела место в 1992 году в Нью-Йорке, но закончилась безрезультатно. Впрочем, сейчас это все не имеет никакого значения.

На примере мемуаров Шостаковича видно, как много до сих пор скрыто от глаз публики. Не опубликованы его письма, не открыты архивы КГБ с подробностями всей этой кампании против книги Волкова. На Западе все материалы, связанные с именем Шостаковича, -- записки, письма и фотографии -- тщательно собраны и пронумерованы. Наверное, в России все это еще впереди. И "белые пятна" постепенно будут исчезать.

Нью-Йорк