КоммерсантЪ / Вторник 11 февраля 1997

Искусство Даниила Шафрана -- современность. Оно же -- история. В 1937 году Даниил Шафран стал победителем Первого всесоюзного конкурса скрипачей и виолончелистов. Тогда ему было всего 14 лет. В 16-летнем возрасте он вместе с другими юными виртуозами играл Сталину.

Затем последовали учеба (с педагогами ему повезло: и отец, Борис Шафран, и Александр Штример -- крупнейшие представители советской педагогической школы), работа в филармониях -- сначала Ленинградской, потом Московской, а также война -- ополчение, фронтовые бригады. И снова победы на конкурсах: Будапешт (1949), Прага (1950), насыщенная концертная жизнь в стране и за рубежом.

Естественно, Шафран сыграл почти все: концерты Шумана, Сен-Санса, Дворжака (увековеченный на золотом диске в ансамбле с Карло Мария Джулини), Мийо, Барбера, Прокофьева, Хачатуряна, Шостаковича (Второй концерт, и совсем непохоже на Ростроповича). Все сонаты Бетховена и Брамса, все шесть сюит Баха, музыку наших дней -- Первый концерт Хренникова, оба концерта Кабалевского (Второй и посвящен Шафрану), а также сочинения Арапова, Цинцадзе, Бориса Чайковского, Мечислава Вайнберга, с Первой сонатой которого Даниил Шафран дебютировал в 1960 году на сцене Карнеги-холла.

Но это не все. Шафран расширял репертуар, играя и делая транскрипции. Вряд ли кто-либо в мире играл лучше него сонату "Арпеджионе" Шуберта, что подтверждает выпущенная в 1976 году фирмой EMI запись. А еще были гобойные романсы Шумана, Сюита в старинном стиле Шнитке, Брамс (последний диск, записанный в Дармштадте в марте прошлого года, с Первой скрипичной сонатой и Четырьмя строгими напевами, еще ждет своего выхода). И, конечно, переложение Альтовой сонаты Шостаковича, подвергшее испытанию сам альтовый оригинал.

Лауреат Госпремии (1952), заслуженный, а потом и народный артист СССР (1977), он не всегда легко находил выход к слушателю: большие залы имел раз в год, чаще играл в малых аудиториях. Невольный соперник масштабного Ростроповича, он получил несколько надуманное определение "камерный музыкант". Это было верно, но лишь в том смысле, что Шафран был непревзойденным мастером миниатюр, которых переиграл немыслимое количество. Законченная форма, изящество и вкус -- все это было присуще не только его игре, но и облику -- высокий, со скульптурно вылепленным лицом.

Даниил Борисович предпочитал дистанцироваться от всех -- он умел занимать свою нишу. При этом с ним любили работать и дирижеры, и организаторы. Покладистый, остроумный, доброжелательный и объективный, он чурался интриг и, по общему мнению, был лучшим председателем жюри, умевшим гасить любые противоречия. С 1962 года он неизменно был в жюри конкурса Чайковского, а после отъезда Ростроповича так же неизменно его возглавлял. Возможно, провал виолончельного конкурса в 1994 году объясняется именно его отсутствием.

Никогда не преподававший в консерватории, Шафран постоянно вел мастер-классы -- везде, от Европы до Японии. В Германии же не осталось ни одного высшего учебного заведения, где бы не преподавал Шафран. Но все же педагогика не была смыслом его жизни: до самого последнего момента он был музыкантом, постоянно играл концерты, занимался по 4-5 часов в день -- без этого чувствовал себя не в форме.

Концерт Элгара уже не прозвучит, и конкурс Чайковского пройдет без Шафрана в председательском кресле. Слушателям будет не хватать благородного звука его виолончели, коллегам -- его мудрого и взвешенного взгляда на вещи.