КоммерсантЪ / Суббота 28 января 1995

Опытному держателю абонементов давно известно, что дирекция Московской филармонии "оставляет за собой право" менять последовательность программ внутри одного абонемента, отдельные номера этих программ, а также (по уважительным причинам) -- их исполнителей. Отметим безо всякого гнева, что в минувший четверг дирекция этим правом воспользовалась. Слушатель не встретился с обещанными ему обладателями трех Имен -- Степаном Разиным (героем симфонической поэмы Александра Глазунова), самим Глазуновым (композитором) и Василием Синайским (дирижером). Но если о первых двух заменах внимательного посетителя оповестила наклеенная на место Глазунова бумажка с фамилией "Чайковский", то имя отсутствовавшего дирижера красовалось на той же афише и после того, как концерт, вверенный в совсем другие руки, уже закончился.

Впрочем, и по неверной афише слушателей на концерт пришло крайне мало. Что несколько удивительно, поскольку Академический симфонический оркестр Московской государственной филармонии во главе с Василием Синайским достаточно известен и, в частности, на славу постарался во время летнего конкурса имени Чайковского, аккомпанируя участникам третьего тура. С другой стороны, дирижер Игорь Головчин, представший на прошедшем концерте вместо Синайского, хотя и не обладает пока громким именем, но недавно имел основательный успех, продирижировав премьерой оперы Рубинштейна "Демон" с труппой Евгения Колобова.

Но и тех, кто все же пришел, первое отделение, пожалуй, разочаровало -- не исключением был и корреспондент Ъ. "Волшебное озеро" и "Кикимору" -- две сказочные симфонические картины Анатолия Лядова (одного из самых тонких композиторов рубежа веков) -- Игорь Головчин провел гладко, но вяло и не объемно. "Щелкунчик" Чайковского (пять фрагментов из балета), заменивший "Степана Разина" Глазунова, и вовсе не удался. Во-первых, медные первым же вступлением сразу все испортили, а все попытки дирижера управлять темпом приводили только к рассогласованию оркестровых групп.

Однако гвоздем концерта была, несомненно, Первая симфония Скрябина, которой, в полном согласии с программой абонемента, Игорь Головчин посвятил второе отделение. Само по себе исполнение такого масштабного сочинения должно было бы стать событием. Конечно, Первая симфония -- это только первая симфония автора "Божественной поэмы", "Прометея" и "Экстаза". К тому же, талант Скрябина-симфониста часто небезосновательно подвергается сомнению -- лучший знаток и критик его творчества Леонид Сабанеев находил скрябинскую оркестровку вторичной и искусственной по сравнению со стихией гениального скрябинского пианизма. К тому же, в симфонии есть заметные формальные несуразности, вызванные, главным образом, желанием композитора добавить к оркестру хор и певцов, а к музыке -- слова собственного сочинения. После традиционного симфонического финала, приводящего симфонию к трагическому концу, Скрябин поместил еще одну часть, где звучат торжественные строфы о "Божестве" и об "Искусстве", а заканчивается она торжественной фугой (не самым сильным жанром в творчестве Скрябина) на текст "Слава Искусству. Вовеки слава!" Пусть все это и нелепо, но Первая симфония -- сочинение красивое и сильное, даже в тех эпизодах, где композитор пытается придать музыке дух "томления", пользуясь арендованными у предшественников средствами, и даже там, где явно оркеструет чисто фортепианную фактуру.

Игорь Головчин провел симфонию увлеченно, а местами даже увлекательно -- от кромешной скуки первого отделения не осталось и следа. Оркестр филармонии и хор компании "Останкино" были его союзниками; однако существо контакта дирижера с солистами (Людмила Иванова и Михаил Агафонов) читатель лучше всего поймет, если представит себя опаздывающим куда-то в гололед с двумя громоздкими свертками в руках. В целом успех симфонии был большим -- насколько это было в силах жалкого количества слушателей. Вспомним недавний аншлаговый концерт Арнольда Каца и Николая Петрова (см. позавчерашний репортаж), собравший публику, конечно же, не только на имена артистов, но в первую очередь -- на согревающее душу имя Рахманинова. Вспомним и другой концерт, состоявшийся не так давно, в дни рождественских каникул. Геннадий Рождественский, теперь нечастый гость на родине, давал с "плетневским" оркестром скрябинского "Прометея". Зал был полупустым. Что поделаешь, но Скрябин, властитель дум интеллигенции в до- и послереволюционное время, сегодня гораздо менее любим, чем его главный прижизненный соперник.