КоммерсантЪ / Вторник 18 июня 1996

За 10 дней публика услышала молодых музыкантов со всего мира, благо конкурсов сейчас предостаточно (во Всемирную федерацию международных конкурсов, патронирующую и данное мероприятие, их входит более сотни). Высокий уровень фестиваля поддерживался участием лучших оркестров города: двух филармонических коллективов и оркестра "Санкт-Петербург Камерата". Правда, когда за пультом Академического симфонического оркестра оказался лауреат дирижерского конкурса имени Прокофьева Заза Азмайпарашвили, оркестр звучал грузно и неповоротливо. В тяжелой оркестровой массе потонуло незаурядное исполнение Концерта для флейты Хачатуряна Давидом Формизано (1-я премия конкурса в Будапеште, 1994). Но упрек этот нужно адресовать дирижеру, а не оркестру, который под руководством своего главного дирижера Александра Дмитриева дал замечательный концерт французской музыки. Настоящий блеск этой программе придало выступление японского скрипача Дайшина Кашимото (1-я премия конкурса Георга Куленкампфа, Кельн, 1994), исполнившего "Кармен-фантазию" Ваксмана--Бизе и на бис Третью сонату Изаи для скрипки соло. Казалось, для семнадцатилетнего лауреата не существует технических проблем. Однако головокружительные темпы и захватывающие пассажи соседствовали в "Кармен-фантазии" с чрезмерно аффектированной артикуляцией и выхолощенной кантиленой. В подобной манере слушателей больше увлекает спортивный азарт и радость соучастия в соревновании виртуоза и оркестра. Александр Дмитриев, пожалуй, был единственным из дирижеров на фестивале, кто не аккомпанировал солисту, но задавал условия такого концертирования.

Другое соотношение наблюдалось в выступлении победителя конкурса королевы Елизаветы Маркуса Гро с оркестром Филармонии под управлением Максима Шостаковича. В Первом концерте Брамса симфоническое мышление было ощутимо в игре пианиста, но отсутствовало в интерпретации дирижера. В игре Гро черты "штюрмерства", мучительность высказывания в раннем опусе композитора и уже обретенная высокая меланхолия сложились в продуманную и цельную композицию. Казалось, дирижер не слышит солиста, настолько разным было ощущение ими одной и той же динамики, темпов, а в целом -- брамсовского стиля.

Семь дирижеров, четыре оркестра, 25 солистов за 10 дней -- такая интенсивность рождает внутренние сюжеты-сопоставления лауреатских званий и критериев оценок. На размышления об исполнительской культуре наводили также сравнения самодостаточной техники виртуозов (скрипачей Эйджина Нимуры, Дайшина Кашимото, пианиста Пьетро де Мария) и изысканного стильного музицирования виолончелиста Клаудио Бохореза, Трио Бартольди, гитариста Георгия Василева, фаготиста Лорана Лефевра. Эти музыканты стали настоящим открытием для петербургских слушателей. Но порой обладатели первых премий престижных смотров ставили публику перед вопросом: что важнее для молодого музыканта -- конкурс или концерт? Надо ли каждый вечер подтверждать почетное звание лауреата или оно создает некую дымовую завесу, способную скрыть фальшь и неряшливость? Назвав фестиваль "Музыкальным Олимпом", устроители автоматически зачислили участников в "небожители". Но на вершины мастерства не высаживаются с парашютом. И такому фестивалю больше бы подошло название "Gradus ad Parnassum".