КоммерсантЪ / Суббота 23 сентября 1995

Концерты проходят во всех главных залах объединенного Берлина. В западной части это Филармония -- аляповатое эпигонско-конструктивистское здание, в восточной -- классический Schauspelhaus, почти единственное здание, которое пощадили бомбежки второй мировой войны. Акустика, однако, равно превосходна и там и там -- как в основных залах, так и в маленьких, где проходят концерты камерной музыки. Музыкальная программа забралась и на сцены театров (оперных и драматических), в радиостудию и даже в Государственную библиотеку.

Основную массу симфонических программ "везут" на себе пять или восемь (если считать оперные) берлинских оркестров, среди них -- Berliner Philarmonier (его шеф -- Клаудио Аббадо) и Deutsches Symphonie Orchester Berlin (во главе с Владимиром Ашкенази). Если добавить к ним хоровые и многочисленные камерные коллективы, то нельзя не заметить, сравнивая программу Festwochen с программой обычного берлинского сезона, что те же самые музыкальные силы выступают в тех же местах в течение всего года с той же интенсивностью и весьма схожими программами. Поэтому специфику фестиваля во многом определяет лишь концентрированное выражение некоторых тенденций современной берлинской музыкальной жизни.

Во-первых, это, конечно, большее, чем обычно, количество гастролеров. В течение сентября, пока длится фестиваль (не считая специальных программ, которые пройдут в ноябре), на берлинских площадях выступили филадельфийский, израильский, сиднейский и три русских оркестра -- Плетнева, Темирканова, Синайского. Во-вторых, щедрая программа русской классики, от Глинки до Шостаковича, которую, впрочем, берлинские оркестры играют и в регулярном сезоне, делая это, надо признать, хорошо. Есть на фестивале и современная русская музыка -- больше всего, разумеется, Шнитке, но была, например, и очень хорошо принятая публикой (но растерянно -- прессой) 23-я симфония Алемдара Караманова. Единственным специальным заказом фестиваля (что свидетельствует о невидимых глазу материальных трудностях) было сочинение Владимира Тарнопольского. И, наконец, самая специфическая часть программы -- это период русского и немецкого авангарда первой половины века. Несколько специальных программ посвящено русским новаторам, многие из которых провели часть своей жизни за границей. Артур Лурье, Иван Вышнеградский, Николай Обухов, Ефим Голышев -- их музыке, разной по стилю и качеству, теперь воздается историческая справедливость.

Но есть и еще одна музыкальная программа -- та, которую можно услышать только став посетителем выставки Martin-Gropius-Ban. Музыковед Экхард Джон проявил поистине изумительную точность, академичность и художественную остроту, соединив и выстроив фрагменты из самых характерных опусов русской и немецкой музыки -- от времен символических утопий начала века до маршей и гимнов второй мировой войны. Последние невозможно представить в концертных залах Берлина -- они могут лишь приглушенно сочиться из динамиков, как музыка, заключенная в запасник. Ее, наверное, никогда уже не будут петь, но никогда и не забудут.

Современные русские композиторы: Алемдар Караманов, Владимир Тарнопольский