КоммерсантЪ / Вторник 02 июля 1996

Бал у заезжего русского князя Орловского -- центральный акт оперетты Штрауса. В доме русского, не знающего как избавиться от своих миллионов (зелененькие ксерокопии, снятые со стодолларовой бумажки, разлетаются по всему залу), малоизобретательные венские обыватели начинают выдавать себя за французских дипломатов, венгерских графинь и оперных знаменитостей. Им хорошо: под маскарадной маской начальник тюрьмы может выпить со своим заключенным, служанка -- покружиться в свете, а муж -- всласть поволочиться за собственной женой. Дело кончается легким скандалом, но во всем виновато шампанское.

В театре "Геликон" шампанское кружит головы не только героям, но и зрителям. Элегантные молодые люди с подносами обходят всех; второй раз на подносах уже не бокалы, а стопочки, покрытые кусочком душистого черного хлеба с ломтиком огурца, -- это водка "Смирновъ", спонсор бала. Не думайте, что самые приятные моменты спектакля уже перечислены: есть еще музыка Иоганна Штрауса: куплеты, галопы, арии, чардаши, вальсы...

"Приду домой и послушаю эту чудесную музыку в хорошем исполнении", -- от таких слушательских чувств геликоновскую "Летучую мышь" могут спасти две ведущие исполнительницы женских партий (оговорюсь, что слышал только первый состав). Наталия Загоринская в роли Розалинды (поверит ли кто, что в другой жизни она вдумчиво поет Эдисона Денисова) так заразительно кокетлива, что начинаешь понимать обоих теноров, которым она вскружила головы, начисто побив к тому же сильный пол по части доблестей вокальных. Марина Андреева (горничная Адель) осознанно вульгарна, пластична и выстраивает свои колоратуры с равной невозмутимостью, красуется ли на каблучках или путешествует верхом на шее партнера. Облик третьей героини, могучей приземистой дамочки на пуантах (балерина Ида в исполнении Екатерины Облезовой), способен вызвать оздоровляющий шок. Четвертая женская, по Штраусу, партия отдана Эрику Курмангалиеву (правда, в его пении слышны лишь отдельные ноты), чей юный русский князь в кавказском костюме, сделавшем бы честь ансамблю Игоря Моисеева, жеманно двигается или возлежит на звериной шкуре -- это одна из тех находок, которые способны объяснить, почему режиссер Дмитрий Бертман так счастливо улыбается, созерцая свое творение из первого ряда.

Первый ряд виден из других первых рядов: жанр бала повлек за собой рассадку зрителей по периметру и без того небольшого зала, благодаря чему пропускная способность спектакля упала до 150 человек за вечер. Не могу похвастаться тем, что оценил мизансцены: чаще всего мой горизонт исчерпывался зрелищем какой-нибудь пары хористов, вальсирующих в 20 сантиметрах от моего носа -- зато в полной мере оценил то тщание, с которым художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева проследили за качеством шитья костюмов. Оркестр во главе с Кириллом Тихоновым был изгнан на сцену: я сидел левым ухом прямо под тромбонами -- поэтому про оркестровый баланс, равно как и про качество пения в дальнем от меня конце зала тоже ничего сказать не могу.

У Штрауса оперетта состоит из трех актов; в "Геликоне" из нее сделали спектакль в двух частях, без наркоза разрубив второй, бальный, акт посередине. Кстати, рекомендую приходить на спектакль как раз в антракте, ведь на бал следует являться с опозданием: вас сразу посетит праздничное ощущение "дома" -- одно из главных завоеваний труппы "Геликона"; сразу же начнутся и сюрпризы. К Орловскому приходит не только "Смирновъ" (что объявлено в программке), но и кое-кто еще. Поскольку первые представления уже прошли, а в следующем сезоне князь позовет уже новых гостей, назову их: это были прославленные звезды советской оперетты Юрий Веденеев (с куплетами Эскамильо из "Кармен"), Светлана Варгузова (с "Поцелуем" Ардитти), а также "золотая флейта мира" Александр Корнеев (с супругой). После этого "концерта в спектакле", закончившегося тостами в честь театра "Геликон", искры опереточного жанра начинают сыпаться все чаще: тут вовсю разворачивает свои таланты трио комедиантов в золотых ливреях, чье постоянное присутствие на сцене вносит веселую атмосферу бала даже в заключительную тюремную сцену. Здесь уже можно и забыть, что настоящих опереточных танцев мы так и не увидели (хотя момент с подменой примы маской-дублершей -- танцовщицей Наталией Палагиной -- придуман эффектно). Здесь уже можно не сердиться на затяжное комикование второстепенных персонажей. Зритель отдает овации финалу, в котором крепкие руки хора возносят всех трех сияющих исполнительниц прекрасного пола (а также Эрика Курмангалиева) ввысь и держат почти под самым потолком. Так держать.