КоммерсантЪ / Четверг 29 июня 1995

Альфред Шнитке стал оперным композитором пять лет назад, написав оперу "Жизнь с идиотом" на сюжет Виктора Ерофеева. Как бы неоднозначно ни была она воспринята, сегодня ее уже можно назвать вполне репертуарным опусом современного оперного театра. Недавно в Вене увидела свет и другая опера -- "Джезуальдо", повествующая о великом итальянском композиторе-мадригалисте (в отличие от музыкальных героев Питера Гринуэя, он не был убит, зато был убийцей сам). И вот последовала "История доктора Иоганна Фауста" -- опера, о которой можно сказать, что Шнитке отдал ей добрых пятнадцать лет.

Первоначально склонить Шнитке к написанию оперы по второй части гетевского "Фауста" пытался Юрий Любимов. Однако композитора версия Гете категорически не устраивала; подлинный Фауст для него был описан в "Народной книге", появившейся в 1587 году, за двести лет до Гете. Шнитке интересовал доктор Фауст, которого не успел идеализировать гуманизм -- маг и лоботряс, бродячий жулик, который всех так поразил и так скверно кончил на пользу и для благочестия благосклонного читателя. Именно этот "добрый и дурной христианин" (guter und boeser Christ) значил для Шнитке, этого лишенного догм моралиста, намного больше, чем более поздняя многократно изломанная фигура Фауста, которая была призвана символически осмыслить Ренессанс, соединяя божественный дух с эллиническим. "Я вовсе не отношусь критично к тому, что сделал Гете, -- говорил Шнитке. -- Но то, что было четыреста лет назад, я чувствую так, как будто я это прожил. Может быть, потому, что мои предки, переехавшие в Россию при Екатерине II, среды Гете не знали, а ту среду 'Ур-Фауста' -- знали..."

В 1983 году "исконный" Фауст (Ur-Faust) стал героем кантаты Шнитке, названной так же, как теперь называется опера. Самый яркий -- быть может, чрезмерно -- элемент его плана заключался в том, чтобы назначить на роль Мефистофеля эстрадную знаменитость Аллу Пугачеву и заставить ее петь дьявольское танго в микрофон, расхаживая по партеру Большого зала консерватории. Пугачева петь отказалась, но ее имя к "Фаусту" прилипло, символизируя всю ту завлекательную стихию пошлости, которую композитор однозначно видел выражением мирового зла. Тогда же возник и замысел оперы, а шагом к его осуществлению стала гамбургская постановка 1989 года "северного Фауста" -- балета Джона Ноймайера по "Перу Гюнту" Ибсена.

Опера носит название Historia von D. Johann Fausten. Отчетливо старомодное слово Historia заменяет в нем современное Geschichte -- русской аналогией было бы нечто вроде "Гиштории Д. Йоханна Фауста". Однако экскурсы в прошлое -- не более чем способ судить сегодняшний день. Вообще в этой опере много амбивалентного, и на разных уровнях. Это присущее Шнитке соединение добра и зла, высокого и низкого, мужского и женского, мажорного и минорного. Когда Фауст в своих путешествиях во времени и пространстве заглядывает в рай, раздаются колокольчики в чистом ре-бемоль мажоре. Три его скорбных плача, напротив, выдержаны в миноре. И все же снова и снова мажор и минор сталкиваются в одном и том же аккорде -- ибо постулированная в тексте чистота жизни для Шнитке невозможна. Однозначно ведет себя композитор только в финале, когда Фауст, перед тем как его плоть начинают мучить дьявольские силы, как бы обретает хрупкое утешение, а музыка низводится до софт-поп-окрашенной идиоматики (автором этих страниц партитуры выступил сын композитора, рок-музыкант Андрей Шнитке).

О гамбургской премьере "Фауста" рецензент газеты Frankfurter Allgemeine Вольфганг Занднер отозвался как о "балансирующей на грани света и тьмы, мучительно великолепной гармонии", "невероятно мощной опере и впечатляющем Opus summum тяжело больного художника". "В этом Фаусте бушует ураган из музыкальных красок и эффектов, почти оргиастические инструментальные переплетения, которые сохраняют свою чувственность в самых плотных интервальных структурах". "Ни в одной из своих прежних композиций Шнитке не удавалось выразить различные формы и звучания, структуры и гармонии так суверенно, так монументально подчинить их служению Общему".

Третий акт почти идентичен созданной в 1983 году кантате, и в целом произведение не является оперой в собственном смысле слова, скорее постановка лежит в сфере между ораторией и оперой. На течение событий оказывает сильное воздействие рассказчик, и так же, как в барочной оратории, эта роль предоставлена тенору (Эберхард Лоренц). Столь же великолепны Юрген Фрайер (Фауст) и Дьявол с микрофоном Ханна Шварц.

То, что для Шнитке такое большое значение имеет фигура Фауста, не случайно: тем самым он четко указывает на свою верность немецким духовным корням. Роман Томаса Манна "Доктор Фаустус" остается для Шнитке "романом века", а многие его творения словно компенсируют неосуществленность апокалиптической оратории Адриана Леверкюна. Не является исключением и Historia von D. Johann Fausten.

Современные русские композиторы: Альфред Шнитке