КоммерсантЪ / Суббота 07 сентября 1996

-- Советы я даю. На мой взгляд, они нужны артистам. А поскольку я все-таки их начальник, надо использовать положение, чтобы советы были восприняты. После этого они лучше осознают свои возможности.

-- На сцене мелочей не бывает.

-- У меня к вам встречный вопрос: а кого еще вы видите на этом месте? Кто-нибудь из ваших "крепких профессионалов" на сегодняшний день сделал что-нибудь в нашем балете? Никто. Многие хватаются за все подряд, а как доходит до конкретного дела -- все рассыпается. Я пришел сюда не для того, чтобы что-нибудь заиметь. Все награды и материальные блага, которые может предоставить Большой театр, у меня есть. И даже больше. Я пришел сюда сделать то, что считаю главным для каждого театра. На мой взгляд, в Большом отсутствует крепкий кордебалет, слабое среднее звено солистов. Есть личности (их немного), которые могут встать вровень с мировыми звездами. А хотелось бы как раньше: гастроли в США в 75-м... В них участвовало человек 15-20 солистов, равных которым в мире не было: Лиепа, Фадеечев, Васильев, Сорокина, Семеняка, Владимиров, Кондратов, Лавровский. И вся молодежь: Богатырев, я...

-- А этого не может произойти без изменения отношения артистов к работе. Дисциплины в театре нет никакой: люди приходят в класс, когда хотят, уходят, когда вздумается, занимаются, как хотят, а не так, как надо. С этим я веду борьбу, и довольно серьезную. Далее: у Большого театра есть свои традиции. Это не только спектакли Григоровича. Традиции -- это сам дух театра. Нет смысла гнаться за количеством новых спектаклей. Необходимо, чтобы они соответствовали и были созвучны тому, что делалось в труппе раньше. Сейчас может произойти недопустимое: возникнут имена, может быть, интересных современных балетмейстеров, работающих не в традициях Большого, спектакли которых по разным причинам разные люди захотят перенести на нашу сцену. Чтобы самим сделаться популярнее. Такой популизм может разрушить Большой театр. И должен быть человек, который скажет этому "нет!".

-- Минуточку. "Спящая" не идет уже пять лет -- и не по нашей вине. Я хотел ее возобновить, так якобы панорамы (задник, движущийся во время музыкального антракта. -- Т. К.) нет. Курилко (бывший зав. постановочной частью. -- Т. К.) сказал, что она сгорела, а потом выясняется, что он ее...

-- Нет, к колосникам подвесил, повыше. И висит она там нормальненько уже пять лет. Столько же не идет "Раймонда" -- это была политика Григоровича.

-- У нас же всего три действующих балерины. Одна рожает. Когда им говоришь о "Корсаре", они сразу: "Не буду танцевать! Я бюллетень возьму!" Потому что "Корсар" не спектакль классического наследия. Его весь перекромсали, накидали каких-то вариаций -- балеринам тяжело. Кстати, этим летом на гастролях в Австрии мы пускали акт из "Спящей", акт из "Раймонды". Мы хотели возобновить эти спектакли, но в этом сезоне нам бы успеть восстановить хоть "Дон-Кихота". К сожалению, в редакции Григоровича -- на мой взгляд, самой неудачной. Декорации прежней редакции уничтожены. На каких-то гастролях разорваны в клочья. Мы скоро везем "Дон-Кихота" в Америку. Я волнуюсь. Не знаю, как это пройдет.

-- Я недоволен тем, как прошли эти спектакли, и сказал об этом труппе. Многие исполнители действительно не могут претендовать на классику. А в Большом театре на сцене должно быть много артистов. В кордебалете выходят девочки по росту вроде бы одинаковые, но у одной руки длинные, у другой -- короткие, и, когда они становятся в арабеск, они выглядят совершенно разными. Как плохо выстроенный забор. Но об этом очень трудно говорить, потому что в Большом театре все амбициозны.

-- Да не в этом дело. "Пахиту", например, делали с кондачка. Весь этот балет выглядит убого. Когда я увидел его в Австрии в полной красе, я был очень разочарован.

-- Репертуар в Австрию сформировал Григорович. Он выдавал его за самый дорогой товар. На самом деле все было очень дешево. Костюмы "Пахиты" надо просто сжечь. А декорации! Жуткие, желтые! Мы искали какие-то варианты, но все спрятать невозможно. Я считаю, что это позор Большого театра. Позор предыдущего руководства -- не больше, не меньше.

-- Нам удалось выжать максимум из того, что мы можем. Это самое главное мое достоинство -- из малого делать многое. Всю первую неделю труппа практически жила в театре. Я их так умучил, что они сами были не рады тому, что поехали.

-- В перестановке Васильева останется второй акт Льва Иванова, первый и третий будут меняться. Я надеюсь, в начале сезона Васильев представит на худсовете режиссерскую экспозицию спектакля.

-- В принципе, наверное, да. Васильев сам сказал, что если этот спектакль окажется плохим, будет идти "Лебединое" Григоровича. Сейчас не старые времена, когда Григорович обещал оставить в репертуаре оба "Ромео", а сам через полгода продал все костюмы спектакля Лавровского.

-- Откуда у вас такие сведения? Может, я чего-то не знаю? Могу сказать, что мы перешли на контракты. Теперь солисты имеют право выбирать: будут ли они заняты в спектакле. Если премьерши говорят, что не хотят танцевать, мы не имеем права их заставить. К тому же при постановке нужна хорошая организация не только театра, но и людей, которые ставят балет. Мы не привыкли работать только на новую постановку. У нас каждый день идут спектакли. Не бывает такого, чтобы человек танцевал "Лебединое", а с утра шел на репетицию "Укрощения". Артисты не могут работать в таком режиме. И англичане об этом были поставлены в известность.

-- В Мариинке почти триста человек, а у нас двести шестнадцать. И вообще, когда я посмотрел там "Жизель" (состав был хороший: Асылмуратова и Рузиматов), я не пришел в восторг ни от кордебалета, ни от солистов. Мне не понравился грим у девочек, прически, нерабочие ноги.

-- Нигде не было сказано, что это балет по фильму или по роману. Это просто "Последнее танго", содержание есть в программке.

-- Маловразумительное. Но тем не менее все понимают. И мне радостно, что люди, смотревшие балет, ассоциируют его с фильмом. Ни об одном спектакле столько не написано. И это уже хорошо. Я никогда не был высокого мнения о нашей критике. Именно о тех людях, которые выступили против "Танго". Я утверждаю, что они далеки от балета вообще. И от русского балета тем более.

-- Это недоразумение, которое надо исправить. Есть люди, которые действительно разбираются в балете...

-- Неважно. Критика не должна быть злой. Она должна идти на пользу, быть доброжелательной. Не все сразу может быть понято. Фильм Бертолуччи тоже подвергся нападкам. Критики были шокированы. Моим балетом -- тоже. У этих людей нет чувств, ничего нет за душой. Может, они обижены природой? Но это уже их проблемы. Я знаю, как сделаны эти статьи -- они сделаны на кухне. Это же одна компания людей. Я даже знаю, где они собирались, как между собой общаются. К сведению, сразу после премьеры меня пригласили в Японию, чтобы прокатать там спектакль и заснять его на пленку. Гастроли в Грецию намечены именно с "Танго". Нет пророка в своем отечестве...

-- В Большом должно быть движение, развитие. Вот я и сделал "Вечер современного балета", чтобы у всех была возможность показать себя.

-- А ваш любимый Матс Эк не студент? Его "Жизель" -- что, не студенческий уровень? Ну тогда у нас разные взгляды. Я не критикую, я высказываю свое личное мнение. Десять лет назад, когда тот же Форсайт только начинал ставить и занимался не тем авангардом, что сейчас, а современным балетом с наших позиций...

--...он приходил на концерты "Русского балета" и уходил чуть ли не со слезами на глазах, клянусь! Приглашал нас к себе заниматься, сам сидел у меня в классе, смотрел все мои номера, записывал их и говорил, что это гениально, что если бы у него была такая труппа, такие возможности... А сейчас я приехал -- у него совершенно другое направление. 16 человек из Америки. Это скорее пластическая драма. И вот на сцене Франкфуртского оперного театра они занимаются этими делами. Публика там -- девочки в черном, мальчики бритоголовые. Пиво, сережки... Они сидят на лестничной клетке, потом свистят, улюлюкают в конце спектакля.. Другая атмосфера. Вы этого хотите в Большом театре? Что касается Матса Эка -- ни в одном большом театре мира не идут его спектакли.

-- А вы смотрели спектакли Ноймайера? У него и "Щелкунчик" идет, и "Лебединое" -- в его редакции. А труппа не прыгает. Вообще. Ноймайер -- это Гамбург, один из многих городов Германии. В каждом городе Германии есть театр. В каждом. Знаете Демидова с ТВ? Он говорит, что если за человеком ходить по пятам с камерой вплоть до отхожего места, то можно заставить публику поверить в его гениальность.

-- Вот вы опять начинаете... Ноймайер -- человек талантливый. Он занимается балетом с утра до вечера. Он живет этим. Это его личное мироощущение. Но мы сейчас говорим о Большом театре.

-- Ну почему? Имеют. Вот у нас будет вторая сцена, на ней пойдут вечера современной хореографии. Кстати, так называемые студенческие работы много дали нашим артистам -- ведь они никогда не занимались современным танцем.

-- Поставим все на свои места. Александр Ветров уезжает на год, но подписал с Большим театром контракт на разовые выступления. Он едет в труппу, где 25 человек, ее руководитель -- некий Эльдар Алиев из Кировского. Вы понимаете этот уровень? И вы понимаете, что человек едет зарабатывать деньги? С этим ясно. Юрий Клевцов подписал с нами постоянный контракт. В Аргентине у него есть свой менеджер, который помогает ему зарабатывать деньги. В новом сезоне он будет летать в Аргентину на разовые выступления Если куда-то захочет поехать Филин, ему не будет отказано.

-- Кто это сказал?

-- Это вы так думаете. А я вам скажу то, что есть. Мне обидно, когда я вижу, что хороший танцовщик Филин в партии Принца вдруг делает вместо двух туров в арабеск два тура в четвертую, упрощая тем самым хореографию. На мой взгляд, это недопустимо.

-- При чем тут Горский? Мы говорим о "Лебедином" Григоровича.

-- Там идет "козел" по кругу и разножка -- предвестник того же револьтадта. Револьтадт раньше делали внизу, с выходом на колено. А Морихиро Ивато делает в воздухе -- это труднее.

-- Когда Минкус работал с Горским над балетом, Горский говаривал: "Благодатная музыка -- бам, бам -- цирковая!"

-- Гуно, конечно, не Минкус. Но вариация Пана поставлена, как трюковая.

-- Если бы нашелся человек, способный меня заменить, я бы сам ушел. Кроме траты времени и нервов на бюрократические дела, я здесь ничего не приобрел. Все готовы ругать театр, потому что так принято, потому что без скандалов газетам неинтересно. Мне стало известно, что готовятся статьи, в которых говорится, что вот прошел год, в балете ничего хорошего не произошло, опять склоки идут.

-- О балете пишут люди, которые в жизни не сделали ни одного батман тандю. Они не знают предмета, о котором судят. Они не видят разницы между плохим и хорошим. Они не любят театр. Переполненные кино-, видео- и прочей информацией они думают, что все можно тащить на сцену Большого. Но наш театр -- особый. Лучший в стране.

-- Да, и в мире. Потому что потенциал у него огромный.