КоммерсантЪ / Пятница 09 декабря 1994

Эрик Курмангалиев, -- или, как он теперь велит себя называть, Эрик Салим-Меруэт -- безусловно принадлежит к сонму счастливцев, которым публика прощает неудачи, памятуя о былых заслугах. Ему позволительно быть не в голосе, не в настроении, вне роли, партии и ансамбля. Тогда как иному солисту в вину вменяется даже незначительный ляп. И в этом заключается главный секрет Курмангалиева-артиста -- его неуемная натура и сценический имидж enfant terrible находятся в идеальном равновесии, не позволяющем усомниться в исключительности дара.

Ставший однажды сенсацией, тридцатипятилетний вокалист сенсация и сегодня. И пение его сродни шаманству, вне зависимости от того, что он исполняет -- Ave Maria или песни азиатских кочевников. За триумфальным дебютом в Большом зале ленинградской Филармонии, где в 1980 году он пел Stabat Mater Перголези, последовало престижнейшее сотрудничество со Шнитке и Рождественским. Рихтер приглашал его на "Декабрьские вечера". Голос Курмангалиева -- уникальный по тембру, широте диапазона и силе звучания -- не смог заглушить ни один контртенор мира. Несмотря даже на то, что в последние несколько лет певцу редко удавалось дать безупречный концерт (принято, впрочем, считать, что "вживую" контртенор звучит традиционно неровно, примеров тому множество: и Коган-Палея, и Рябца, и Тернера лучше слушать в записи). Стоит также признать, что профессиональная репутация Курмангалиева изрядно пострадала от буффонного альянса с Романом Виктюком. Благодаря "М. Баттерфляй" он стал известен широкой публике как экзотический персонаж, поющий "женским голосом без микрофона". Любители оперы, услышав, как отчаянно халтурит их кумир в партии Чио-Чио-Сан, в какой-то момент сочли его музыкальную карьеру завершенной. Однако, Курмангалиеву удалось, хоть и не без потерь в школе, вернуться к классике. Эпизодические сольные концерты последних двух лет он чередовал с лечением изрядно пострадавших связок, а год назад неплохо выступил в заглавной партии в "Орфее" Глюка.

Сегодняшний концерт в Большом зале должен стать серьезным испытанием для певца, дерзнувшего представить музыкальному Петербургу сразу восемь классических Ave Maria, а также Pieta Signore Страделлы, Panis angelicus Франка и Piango, gemo Вивальди. На такой эксперимент решалась, кажется, только Ирина Архипова, никогда не терявшая превосходной формы. А сочетание одного из красивейших контртеноров мира и органа (Людмила Голуб) -- удачная идея, не имевшая в России воплощения. Все остальное зависит от непредсказуемого вокалиста, которому все-таки не хотелось бы прощать ошибок -- с артиста такого класса стоит спрашивать по самому высокому счету.