КоммерсантЪ / Пятница 28 октября 1994

Петр Поспелов, Алексей Алексеев

Шофер Сережа слишком робок, чтобы завоевать сердце штукатура Люси. Взрывник Борис слишком самоуверен на вкус историка Лидочки. Саша и Маша любят друг друга, они даже женаты, но и у них проблемы -- над головой нет общей крыши, и целоваться приходится в залах Музея истории Москвы. Однако герои счастливо преодолевают все препятствия и объединяют свои свадьбы с долгожданным новосельем в чудесном новом микрорайоне.

Музыкальную комедию "Москва, Черемушки" сочинил в 1958 году не кто иной, как Дмитрий Шостакович. Премьера состоялась через год в Московском театре оперетты. На Западе ее никто не видел и не слышал, хотя неплохая киноверсия мюзикла и была выпущена в СССР в начале 60-х. Главная причина была в том, что мюзикл не вязался со сложившимся имиджем Шостаковича -- создателя трагических симфоний, отразивших переживания очевидца страшных событий русской истории XX века. Но композитор Джерард Макберни (недавний стажер Московской консерватории), сделавший музыкальную редакцию для лондонской постановки, утверждает, что деление на "серьезного" и "легкого" к Шостаковичу неприменимо: "Он 'взошел' на популярной музыке, написав множество мелодий для фильмов и спектаклей: ведь так он зарабатывал себе на жизнь".

Заказных произведений на советские темы в творчестве Шостаковича немало. Очевидно, что они давались ему не с такой моцартовской легкостью, как, например, Дунаевскому. Но, возможно, что как раз некоторая вымученность и сообщает им неоднозначность: музыка к фильму "Великий гражданин" напоминает о мрачных сагах, а кантата "Над Родиной нашей солнце сияет" воспринимается как языческая гимнопедия. Комедия "Москва, Черемушки" -- попроще, как и сама эпоха, расставшаяся с мечтой о Дворце Советов ради счастья в "хрущевках". Ее персонажи определяют время года по продавцам мимоз, время дня -- по почтальону с "Вечеркой". Влюбленные бунтуют против проходных комнат и жулика-управдома, власть которого не так уж и крепка. Но вся история дышит молодостью и сладкими ожиданиями, а в музыке немало настоящих жемчужин. Таков, например, дуэт-греза "Вот и вешалка наша", в котором супруги мечтают об общем гнезде. Лирические чувства героев неотделимы от общественных, и наоборот: балетный номер "Заселение" одновременно является признанием в любви. Но самое потрясающее -- это "стандартный волшебный сад" с Фонтаном и Скамейкой -- богами, держащими в руках нити судеб черемушкинских жителей.

На сцене театра Lyric комедия идет под названием "Cheryomushki 1958". Складные и трогательные тексты Масса и Червинского поются на английском языке, а веселая задорная постановка похожа на что угодно, кроме творения композитора-классика.

Выбором произведения лондонцы обязаны Дэвиду Паунтни, одному из мастеров первого ряда в современной оперной режиссуре. К мюзиклу Шостаковича он приглядывался с тех пор как поставил его оперу "Катерина Измайлова" (Lady Macbeth of Mtsensk) в English National Opera в 1987 году. Однако Паунтни был перегружен работой, и постановка перешла к Люси Бейли. Джерард Макберни считал данное произведение музыкальной комедией, корни которой уходят в центральноевропейскую оперетту, Бейли же видела в ней драму. Вместе с художником Полом Эндрюсом она пришла к единому решению: воссоздать утопию пятидесятых, когда людям казалось, что их жизнь не должна зависеть от автомобилей и холодильников ЗИЛ. Дизайнер оформил спектакль в стиле мультипликационной фантазии, показав всю магическую нереальность происходящего.

Правда, воспетые Шостаковичем "хрущевки" сегодня вызывают вполне реальный интерес инвесторов (подробности см. на стр. 12). Что же касается мюзикла, то, как отмечает лондонская The Times, Англия имеет шанс открыть более светлую сторону творчества Шостаковича, а заодно и жизни в СССР. Будем, со своей стороны, надеяться, что комедия на музыку великого композитора, ставшая одной из ласточек оттепели, сможет слегка отвлечь западного зрителя от постсоветского катастрофизма -- главной экспортной продукции последних лет -- и обратить внимание на привлекательные черты искусства стержневой советской традиции.