КоммерсантЪ / Четверг 27 октября 1994

Иже херувимы тайно образующе и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, пели Билл Брюэр, Джек Стюэр, Боб Симпл, Дик Пимпл, Сэм Хопкинс, Джон Хок и старый Джим Кобли на бис в Большом зале Консерватории. Исполнить хор Рахманинова на родине композитора было заветной мечтой участников британского хора, а искренний восторг соотечественников композитора стал им заслуженной наградой. По лицам хористов -- как мальчиков, так и мужчин -- было видно, что они готовы разделить известное мнение о русской публике как об одной из самых благодарных в мире. Младшие смотрели в лицо аплодирующему залу строго и чуть растерянно: им, видно, не сказали, позволяется ли на сцене улыбаться до ушей. Зато старшие, во главе с дирижером Мартином Неари, делали это безо всяких угрызений совести.

Восхищение слушателей относилось не только к пению хора, но и к великолепной английской музыке, составившей основу программ. Особым ее разделом была музыка из коронационной службы. Последняя коронация была в Британии в 1953 году -- именно с тех пор правит королева Елизавета II. Специально по такому случаю написал свой Коронационный Te Deum сэр Уильям Уолтон. В БЗК Te Deum прозвучал несколько более камерно, чем в аббатстве сорок лет назад -- тогда хор состоял из четырехсот человек, а инструментальную партию, с которой в Москве справлялся один органист Мартин Бейкер, исполняли большой оркестр и группа королевских трубачей. Тем не менее произведение классика английской музыки XX века произвело ослепительное впечатление: трудно найти примеры, когда музыка наших дней живет столь единым духом с вековыми ценностями национальной культуры и так же непосредственно обращается к созданными предшественниками правилам, как это делают английские мастера эпохи "нового расцвета".

Двести пятьдесят лет назад коронации совершались, естественно, в том же Вестминстерском аббатстве, а музыку для них писал Георг Фридрих Гендель -- великий немец, долгое время пытавшийся насадить на острове итальянский оперный стиль, но снискавший благодарность англичан только после создания своих великих ораторий. Гендель, соединивший библейское слово, звучавшее на английском языке, с исполинской музыкой, почитается национальным классиком наравне с Генри Перселлом -- прах обоих композиторов покоится в земле аббатства, а музыка звучит под его сводами.

Видимо, секрет единства и преемственности английской музыкальной традиции в том, что Гендель и Перселл звучали и те двести лет, когда в композиторском искусстве Британии длилась пресловутая "эпоха молчания". Тот факт, что страна с одной из самых развитых музыкальных культур выпала из развития музыки, до сих пор не объяснен исчерпывающим образом. Но тем неоспоримее выглядит желание композиторов XX века подхватить утраченную традицию в ее целостности -- и только потом соотнести ее с веяниями современности.

В московских концертах Вестминстерского хора звучали и современные классики -- Уильям Уолтон, Ралф Воан-Уильямс, Бенджамин Бриттен. Для исполнения "Антифона" Бриттена -- как и полагается по правилам этого старинного жанра -- хор разделился: часть юного состава, к большому удовольствию слушателей, заняла место на балконе, чтобы петь от имени ангелов. Похожая картина была и во время исполнения "Благовещения" Джона Тавенера (John Tavener, 1944). Один из первых композиторов молодого поколения, исполняющихся в аббатстве, он не пользуется эффектными массивными звучаниями (как, например, Уолтон). Тавенер не живописец, а скорее акварелист -- тонкие напластования прозрачных, функционально не связанных гармоний, трепетное молитвенное состояние; очевидно, вполне оценить хоры Тавенера можно лишь в той акустике, для которой они писались.

Джон Тавенер, как полагают, -- отдаленный потомок Джона Тавернера, композитора эпохи Возрождения (ок. 1495-1545). Англичане, наравне с нидерландцами, создали в XV-XVI вв. одну из сильнейших контрапунктических школ. Томас Таллис (ок. 1505-1585), Уильям Берд (1543-1623), Питер Филипс (ок. 1560-1628), Орландо Гиббонс (1583-1625) -- только те из ее представителей, которые были представлены в концертах. Этой музыке хор традиционно уделяет внимание: чистота полифонического голосоведения и уверенное владение сложным развертыванием формы, которую продемонстрировали хористы, достигается не в один день. Звучали и композиторы рубежа XIX-XX веков, чьими силами британская музыка начинала выходить из "эпохи немоты", -- Чарльз Вуд и Чарльз Хьюберт Перри.

Репертуар хора в последние годы расширился благодаря новаторским инициативам Мартина Неари: в частности, стали исполняться не только англичане. Помимо духовных сочинений Мендельсона и Брукнера, хор с большим успехом (хотя и в непривычно быстром темпе) исполнил Ave Maria Шуберта. Органист Мартин Бейкер выступил и как солист, сыграв две сложнейшие прелюдии и фуги Баха, а также органную музыку романтиков.

Кроме репертуара, более широкой становится и конфессиональная ориентация хора. Английские певцы обращаются и к католической, и даже к православной музыке, находя в русской культуре столь же мощную хоровую традицию, а в России -- собратьев по своим very spiritual (как сказал в своем слове настоятель аббатства) музыкальным устремлениям.