КоммерсантЪ / Четверг 14 апреля 1994

Определить жанровую природу спектакля весьма трудно. Ожидание мюзикла не оправдывается: нет ясного сюжета, какой бы то ни было интриги или хотя бы дивертисмента концертных номеров. Музыкальный стержень -- молитвословие "Осанна" -- образует обрамление и запоминается хотя бы в силу своего многократного повторения. Но как бы мелодия ни была хороша, это единственный шлягер в произведении. Еще одна лирическая мелодия, на сей раз связанная не с верой в божественное провидение, а с любовью главного героя, не столь ярка и на удивление сильно походит на "Я тебя никогда не забуду", что объяснимо ситуационным сходством, но все же странно. Но если ни драматургия, ни музыкальная сторона не указывают на мюзикл, то что же это?

Смешение текстов похоже на мозаичную радиокомпозицию поэтического склада -- и о безмерных страданиях земли русской в прошлом, настоящем и будущем, и о единственной надежде понятно на кого, и о мытарствах некоего индивидуума, судя по всему, типичного интеллигента сталинских времен, место которому в застенках предопределено (он носит фамилию Данилов; извините, более конкретных сведений сообщить о нем не могу, повторяю: сюжета как такового нет), и о кознях дьявола, и о том, вероятно, подразумеваемом, но, увы, никак не проясненном этапе в жизни верующего человека, когда он из состояния оглашенного переходит в разряд верных. В конце спектакля бывшие арестанты гуськом удаляются на выход, влекомые светом небесным в виде прожектора, к которому они обращают свои самые проникновенные взгляды. Можно полагать, что второе произведение Рыбникова-литургиста будет называться "Литургия верных", затем он построит не только переносной сборно-разборный модуль (небольшой уютный театральный зал на 400 мест, спроектированный специально для премьеры), а целый Байройт имени Рыбникова, откроет в нем храм и запустит службу из двух частей, как в православном соборе. Лично я этому не удивлюсь.

Между нами говоря, самое интересное в этом, поверьте, весьма скучном спектакле (ибо что такое спектакль без внятного логичного действия и непрерывного музыкального развертывания?) -- это спецэффекты. Один только упомянутый уже модуль может свести с ума людей театра, а ведь это не все. Восьмиканальная звукопередающая аппаратура плюс радиомикрофоны в руках каждого исполнителя не просто обеспечивают шикарный эфир, но предоставляют возможности практически неограниченные. Пир для звукорежиссеров Василия Антоненко и Алексея Кузнецова, каковые, с моей точки зрения, и являются главными действующими лицами представления. А компьютеры! А помимо этого еще и все мыслимые виды прожекторов, названия части которых я и не ведаю. Между тем мизансцены с самого начала рассчитаны на краткость, почти все они рисуют фрагмент-кадр, к которому подходит экспериментально-необычное освещение (а ощущение экспериментирования как было полтора года назад во время первых показов, так и осталось). Но вот с музыкальной точки зрения средства, которыми теперь располагает композитор, позволяют мыслить более масштабными единицами времени. Целый ряд эпизодов просится на более длительное расцвечивание какими-нибудь звукопространственными эффектами. Материал для глаз представлен, а вот для ушей его недостает.

Необычный сплав моралите и шоу с трудом сочетается с демонстрацией технических возможностей. Наверное, поэтому Алексей Рыбников долго не хотел объявлять свое детище завершенным. Хочется надеяться, что и сейчас он не остановится на достигнутом. Но только перенесет свое внимание не на спецоснащение, а на придание спектаклю большей музыкальной привлекательности и драматургической цельности.