КоммерсантЪ / Среда 12 января 1994

Петр Поспелов, Алексей Тарханов

И в русской и в западной оккупационных зонах Германии прощание с прошлым началось практически одновременно. В 1946 на только что созданной возле Потсдама в Бабельсберге киностудии ДЕФА Вольфганг Штаудте (Staudte) снимает свою знаменитую картину "Убийцы среди нас" (Die Morder sind unter uns). Вольфганг Штаудте начинал как актер в театре Пискатора и снял свой первый фильм на имперской киностудии в 1941. "Убийцы среди нас" стали каноническим фильмом про "военных преступников" -- современных Демонов зла, существующих словно во имя идеи Неотвратимого возмездия, которые кочевали с тех пор по экранам мира, чрезвычайно популярны были и у нас, начиная со "Встречи на Эльбе" 1949 и кончая телевизионным "Противостоянием". Кстати, в СССР собственное название фильма Штаудте звучало несколько рискованно, и фильм шел под назидательным заголовком "Они не скроются". Еще две работы режиссера и студии ДЕФА вошли в ретроспективу. Это "Ротация" (Rotation, 1949) -- в нашем прокате "Коричневая паутина" -- и "Верноподданный" (Der Untertan, по роману Г. Манна, 1951). Немецким товарищам из основанной после Победы-Поражения группы "Фильмактив" помогали в это время такие деятели отечественной культуры, как Александр Дымшиц и Георгий Александров. По этой и другим причинам с 1955 Вольфганг Штаудте работал в ФРГ.

Новая история кино другого немецкого государства также началась с прощания с прошлым. В 1947 в западной зоне Хельмут Койтнер (Kautner) снял первый художественный фильм ФРГ "В те дни" (In jenen Tagen) (денацификация Германии проводилась и в кино). В 1949 была даже введена идеологическая цензура, а немецкие кинематографисты продолжили свое заочную полемику с "Триумфом воли" Лени Рифеншталь и другими шедеврами имперских киностудий времен III Рейха. Кроме этих первых опытов покаяния в программу вошел набор достаточно разнородных и художественно неравноценных фильмов.

Стоит сопоставить, например, "Непримирившегося" Жана-Мари Штрауба -- авангардистское ископаемое, где антифашистские мотивы беспомощно барахтаются в антикинематографических темпах текста и монтажа, и "Покаяние" Тенгиза Абуладзе -- велеречивый образец цветастого и театрального латиноамериканского стиля. Или сравнить "Мой друг Иван Лапшин" Алексея Германа с его захватывающими панорамами и обостренным чувством натуры -- и любой из суконно-павильонных фильмов того же Штаудте. Однако есть и удачный ход, создающий в программе момент истинного напряжения. Всего год отделяет друг от друга два фильма: Григорий Чухрай, снявший "Чистое небо" в 1961 году, смог придать волнующую поэзию формам старого кино, но не риторическим прописям оттепельного времени; в фильме Марлена Хуциева "Мне двадцать лет", поставленном в оригинальном варианте в 1962, аналогичные прописи без следа растворяются в океане новой эстетики. Трехчасовой прилив широкого экрана и дыхание его ритмов перекрывают малозначительные сюжетные конструкции фильма, заставляя вспомнить о "Приключении" Антониони и "Рокко и его братьях" Висконти.

Между этими годами словно проходит исторический водораздел, после которого каждый режиссер первым делом затевал прощание не с прошлым, а с тем способом, каким прощались с прошлым его коллеги-предшественники, с их временем и образом мыслей. Фильмы стали соотносить не с историей, а с ранее снятыми фильмами о ней. И очевидно, что, несмотря на кажущуюся исчерпанность темы, она никогда и не была близка к исчерпанию. Поэтому свежий интерес представляет мнение о прошлом современных немецких режиссеров, чьи новейшие работы (две из них сняты уже в объединенной Германии) обещает представить в ретроспективе центр им. Гете.

Прощание с прошлым продлится до конца января.