Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/246708/zaderzhite_dyhanie

Ведомости / Четверг 30 сентября 2010

Филиппа Ярусского мы обрели потому, что петербургский фестиваль Early Music не оставляет заботами и Москву. Французский контратенор вышел на сцену Малого зала консерватории в окружении музыкантов петербургского Оркестра Екатерины Великой под управлением Андрея Решетина. Не слишком разнообразный по тембрам (немногочисленные струнные и клавесин), он играл стилистически подкованно, как и подобает лучшим российским аутентистам. В финале же к петербуржцам добавились и члены московского барочного оркестра Pratum Integrum.

Если у себя во Франции Филипп Ярусский чаще выступает с дирижером Жан-Кристофом Спинози, то в Москве никакого дирижера не было в принципе, что исторически вернее, — но и ансамбль, особенно в быстрых темпах, складывался труднее. Музыканты с отменным вкусом, Решетин и его подопечные избегали эффектов вроде коммерческого пианиссимо, которое просится, к примеру, в четвертой части псалма Nisi Dominus, положенного на музыку Вивальди, или в арии из его же оперы «Юстин», спетой в качестве последнего биса. Но не скупились на яростное форте, уместное, например, в гневной арии Юлия Цезаря из одноименной оперы Генделя. Если в музыке Вивальди слышалась венецианская томность и расслабленность, то сопоставление генделевских арий с не менее бравурными и не менее скорбными ариями из «Полифема» Порпоры напоминало о Лондоне времен кастрата Фаринелли, где великие оперные композиторы оспаривали друг у друга успех и кассу.

Зачем? Сегодня и Гендель, и Порпора, и Вивальди приобрели вес золота, особенно если их арии исполняются невесомым голосом Филиппа Ярусского, слышного в любом уголке зала. Безупречный в колоратурах и умело чередующий краски — от унылого прямого звука до праздничных вибрирующих нот — Ярусский показал еще и образцовое владение дыханием — казалось, оно не кончится никогда.

Баварский государственный оркестр (подразделение Баварской оперы) продемонстрировал образцовый класс. Несколько суховатый Кент Нагано внес ноту космополитизма, но прозвучал оркестр истинно по-баварски. Старательные струнные умело выявили всю вязь 23 сольных голосов в печальных «Метаморфозах» Рихарда Штрауса, в Седьмой же симфонии Брукнера торжествовали баланс групп и чистота тембров. Длинноты компенсировались праздничным парадом медных духовых, и даже единственный удар в тарелки и треугольник прозвучал так гордо, что сомнений не осталось: только ради него одного необходимо было привезти в Москву двух настоящих баварцев.