Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/04/22/232102

Ведомости / Четверг 22 апреля 2010

Искусство в Зальцбурге подверглось в этом году финансовой атаке. Вдруг раскрыли многолетнюю аферу, в рамках которой коммерческий директор фестиваля увел сотни тысяч евро. Но искусство выстояло перед лицом наживы: качество концертов осталось уникальным, вагнеровская тетралогия «Кольцо нибелунга» завершена, а планы на 2011 г. вызывают зависть.

Поставить полностью «Кольцо нибелунга» — предел возможностей любого театра. Процесс этот настолько сложный, что растягивается на годы, и дорогой Зальцбургский пасхальный фестиваль смог позволить себе «Кольцо» только в партнерстве с фестивалем Экс-ан-Прованса.

«Гибель богов» завершила «Кольцо» на той же ноте, с которой оно начиналось. Постановка Стефана Брауншвайга каждый год вызывает схожую реакцию: Берлинский филармонический оркестр под управлением Саймона Рэттла великолепен, певцы хороши (в этом году всех восхитил Михаил Петренко в партии Хагена, да и Стефан Финке удачно заменил заболевшего Бена Хеппнера — Зигфрида), но происходит так мало действия, что Вагнер воспринимается в итоге как полуконцертное исполнение. Брауншвайг и в этот раз остался верен минималистской эстетике, что могло бы убедить скептиков в принципиальности его решения, а не в недостатке воображения. Режиссер словно освобождает Вагнера от груза многочисленных интерпретаций, обращаясь собственно к музыке и тексту. Конечно, может, все дело в «стокгольмском синдроме», и после пяти часов лицезрения зритель начинает что угодно воспринимать как норму. Но монументальные декорации Брауншвайга передают масштабы «Кольца». Жаль, что за четырьмя премьерами, растянувшимися на четыре года, не последует логичного завершения — исполнения «Кольца» целиком.

Недостаток действия у Брауншвайга с лихвой искупили концерты. Саймон Рэттл в кои-то веки заговорил во время концерта, причем экспрессивно, как первоклассный актер. Так он подыграл Барбаре Хэнниган, певшей сложнейшие Mysteries of the Macabres — обработку арий из оперы Лигети Le Grand Macabre. В порыве страсти Хэнниган даже столкнула Рэттла с дирижерского подиума и принялась сама руководить оркестром. Рэттл согласился стать зрителем лишь на минуту. Оркестр эту минуту отыграл как ни в чем не бывало.

Но настоящим откровением стали «Страсти по Матфею». То, что Томас Квастхофф, Магдалена Кожена и компания в очередной раз изумят Бахом, сомнений не вызывало. Но впервые, наверное, Бах явился публике в таком непривычном виде. В программке отмечена необычная работа — Ritualisierung по немецки означает процесс ритуализации. Им занимался режиссер Питер Селларс.

Инсценировки ораторий сегодня в моде. Есть удачные версии, как генделевский «Мессия» в режиссуре Клауса Гута в «Театре ан дер Вин» (ее часто показывают по австрийскому телевидению), есть проблематичные, как «Федора» того же Генделя в спорной интерпретации Кристофа Лоя на последнем летнем фестивале в Зальцбурге. Селларовская же работа с баховским текстом поразит и видавших виды. Певцы жестикулируют, хор принимает драматические позы, а некоторые арии словно поются дуэтом, когда певец встает на колени перед скрипачом или альтистом и смотрит ему в глаза. Кожена и Камилла Тиллинг ходят по сцене босиком, а Марк Пэдмор, исполняющий партию Евангелиста, значительную часть времени проводит уткнувшись лицом в пол. Кое-кто пытался Сэлларса «обукать», но зал встал за него горой.

Такого психологически насыщенного исполнения даже Берлинским филармоническим оркестром и звездной компанией певцов Бах удостаивается нечасто. И дело, конечно, не в том, чтобы босиком и носом в пол. Ритуальность жеста подразумевает так многое за ним открывающееся, что сымитировать это невозможно. Итог целой культурной традиции подводится одной ораторией, Мелу Гибсону делать здесь нечего.