Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2009/07/13/204605

Ведомости / Понедельник 13 июля 2009

Намерения нового интенданта Баварской оперы Николауса Бахлера (сменившего на этом посту легендарного реформатора-модерниста Питера Джонаса) активно поддержал Musikdirector фестиваля дирижер Кент Нагано. Он привез в Мюнхен не только неподдельное увлечение музыкой ХХ в. (в афише значится «Воццек» Берга, главная премьера нынешнего сезона), но и любовь к американской культуре. Результатом чего явилась фестивальная премьера, прошедшая в очаровательно виньеточном Кювийе-театре: иронический мюзикл Леонарда Бернстайна «Неприятности на Таити». Оригинальную музыку автора дополнили опусы Шорша Камеруна — экс-панка, музыканта и по совместительству режиссера спектакля.

Спектакль длится час пятнадцать минут, без перерыва. Зрители с восхищением и неослабевающим вниманием наблюдают за супружескими пикировками героев, Дайны и Сэма. Образцовая американская семья — папа, мама и сын Джуниор — на деле оказывается не такой уж образцовой: каждый убегает от жизненных проблем в вымышленную, идиллическую реальность. Для Дайны такой идеальной страной, полной солнца и любви, оказывается голливудское кино в его южноэкзотическом варианте. Для Сэма — спорт и бизнес. Эти двое страдают особо тяжелой формой эскапизма, бегства от реальности, и потому не могут найти общего языка: они существуют в разных мирах.

В конце концов в знак примирения Сэм и Дайна отправляются смотреть фильм «Неприятности на Таити» — пройдя сквозь ссоры, взаимные обвинения и визиты к психоаналитику. Смотришь на них — и невольно вспоминаешь американские мыльные оперы 50-х гг. типа «Люси». Кажется, будто ты попал в кукольный, невсамделишный мир Барби и ее бойфренда Кена: так походили на них персонажи, выведенные на сцену Камеруном. Она — в яркой плиссированной юбке, пышные волосы поддерживает широкая лента. Он — спортивный и подтянутый, уверенный и бодрый, лицо покрыто бронзовым загаром — типичный winner, американский типаж. Только вот сын, болтающийся между ними, воспринимается лишь как придаток интерьера семейной гостиной.

Вволю играя архетипами американской культуры нового и новейшего времени, Камерун создает в спектакле мерцание времен и стилей: одно просвечивает сквозь другое. Реальная жизнь, наложенная на матрицу идеальной, оказывается и скучна, и тягостна для героев: им неохота строить отношения, заниматься сыном. Принцип слоистости — послойная экспозиция событий и мизансценическая развертка в глубину — становится принципом спектакля (сценограф — Констанце Кюммель, видеодизайн — Йо Шрамм).

Пространство и время спектакля слагаются из реального времени, «здесь и сейчас» середины прошлого века — на сцене, и пышного XVIII в. — в интерьерах старинного театра. Но, возразят мне, подобные эффекты возникают на любом оперном спектакле. Безусловно; но в «Неприятностях на Таити» полифония пространственно-временных слоев присутствует как важный фактор. Постановщики не дают нам забыть, где мы находимся, то и дело включая в действие элементы интерьера — например, внезапно опуская хрустальные люстры чуть не на голову зрителям; а люстры притом мигают лампами.

Музыкальное движение в мюзикле идет стремительно: в нем масса искрящихся, реактивных диалогов и монологов, перемежаемых номерами виртуозно свингующего джаз-трио развеселых клоунов (Анжела Броуэр, Джеффри Беренс, Тодд Бойс). Клоунам поручена функция сочувствующих комментаторов: они подглядывают за супругами из-за двери и порой незаметно подталкивают их к верным шагам.

Спектакль, само собой, ведет Кент Нагано: легко, технично, непринужденно, с элегантностью истинного аристократа от музыки. Малеровский камерный оркестр играет под его управлением с ювелирной точностью и неподражаемым драйвом. Но особенно хороши оказались исполнители главных партий: Дайна — Бет Клейтон и Сэм — Род Гилфри. Оба американцы: она — из Арканзаса, он учился в Университете Южной Калифорнии. Живость и задор Клейтон чудесно сочетается с резонерским тоном Гилфри: конечно же, оба отлично чувствуют стиль и тонус музыки Бернстайна.

Для Мюнхена Бернстайн не чужой. Много лет он был главным приглашенным дирижером оркестра Мюнхенской филармонии, и это сотрудничество во многом определило судьбу коллектива. Бернстайн был для Мюнхена тем же, чем Караян — для Берлина и Вены: так что постановка «Неприятностей на Таити» в Мюнхене — ход закономерный и даже символический.