Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2001/03/21/26677

Ведомости / Среда 21 марта 2001

Накануне своего 20-летия театр «Русский балет» впервые показал вечер «В честь Горского» — хореографа-революционера начала ХХ в., от которого для потомков сохранились лишь имя да неизменные строчки в учебниках по истории балета.

У Александра Горского странная судьба: родившись и сформировавшись в Петербурге, он стал первым балетмейстером, уверовавшим в самостоятельные возможности московского балета, испокон века служившего бедной и бледной копией петербургского. Горский мучительно и долго создавал индивидуальный стиль балета Большого театра, преодолевая сопротивление коренных москвичей. Он ломал суровую стройность кордебалетных построений Петипа, избавлялся от бессюжетных красот, освобождал тела от условных пачек и колетов и самым совершенным 32 фуэте предпочитал свободную пластику в стиле Дункан. В балетном спектакле он мечтал увидеть воплощение идей Московского художественного театра.

Эпоха Горского продолжалась четверть века, он создал несколько десятков балетов. Но половинчатые реформы балетмейстера затерялись в тени революционных достижений его петербургского сверстника Михаила Фокина. «Московский Дон Кихот», как называли Горского современники, остался в их памяти маленьким робким человеком, похожим на провинциального учителя.

Но ни один из его спектаклей не сохранился для потомков. Даже «Дон Кихот», на всех афишах декларирующий родство с хореографом, судя по описаниям премьеры, имеет мало общего с подлинником. Потому задолго до премьеры в театре Вячеслава Гордеева балетная Москва была возбуждена слухами — «Русский балет» планировал не просто почтить память легендарного балетмейстера, но в соответствии с современной модой реконструировать фрагменты из его давно забытых спектаклей. Для театра, который не обладает элитными профессиональными кадрами и не может конкурировать в исполнении «Спящей красавицы», «Лебединого озера» и «Дон Кихота» с Большим и Мариинкой, это был шанс обзавестись уникальной коллекцией нетривиальной классики. К работе привлекли ветеранов из Большого и даже добрались до знаменитого архива Гарвардского университета, который год назад помог Мариинскому театру в реконструкции «Спящей красавицы» Мариуса Петипа 1890 г.

Однако архивный исследовательский пыл на новом вечере «Русского балета» улетучивается в первые же минуты представления, как только на сцену стройными рядами в сцене «Дно моря-океана» из «Конька-горбунка» выходят медузы в тех самых классических пачках, что вызывали ярость Горского. Сарацинский танец из «Раймонды» почти без изменений изъят из современного спектакля Большого театра. А ломавшая все каноны классической симметрии Сегидилья из «Дон Кихота», когда-то с возмущением воспринятая петербургско-московским балетоманским истеблишментом, ничем не отличается от лаконичных построений «Баядерки» и «Спящей красавицы». Трудно вообразить, что крупногабаритная королева московской сцены начала века Екатерина Гельцер позволяла подбрасывать себя в рискованных верхних поддержках в «Еврейской вакханалии», а похожий на античную колонну ее партнер Василий Тихомиров скручивал в «Дон Кихоте» свое тело в двойных sautes de basque. Лишь давно позабытая крошечная ориентальная вариация из «Раймонды» напомнила импрессионистские потоки фантазии Горского, его пренебрежение пуантами, любовь к свободной пластике и преклонение перед искусством Древней Греции.

При жизни Горского считали классическим неудачником. Свою репутацию он подтвердил и спустя 80 лет после смерти.