Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2005/04/11/90642

Ведомости / Понедельник 11 апреля 2005

Балет Мариинского театра уже несколько лет не привозил в Москву свои премьеры. Наконец в рамках фестиваля «Золотая маска» питерцы показали на Новой сцене Большого театра две программы прошлого сезона — «Приношение Баланчину» и «Форсайт в Мариинском». Они в концентрированном виде обозначили магистральный путь развития компании.Две постановки, предъявленные в Москве, продемонстрировали, что поиск самоидентификации, которому мариинский балет посвятил последние 15 лет, успешно завершен. Когда в середине 1990-х гг. русский балет обнаружил себя увязшим в конце XIX в., Мариинка решительно вывернула с проторенного пути, который предназначал ей быть вечным экспертом по «Лебединому озеру». Первая половина генетической цепочки была восстановлена довольно быстро — в «Симфонии до мажор», «Серенаде», «Бриллиантах» и многих других балетах американского классика Джорджа Баланчина, воспитанника петербургской балетной школы, легко было увидеть «воспоминание о русском императорском балете». Гораздо сложнее оказалось найти современного хореографа, способного ввести Мариинский театр в сегодняшний балетный истеблишмент. В последние годы беспорядочные премьеры западной классики появлялись одна за другой. Казалось, Мариинка просто алчно пытается восполнить все те пробелы, которые образовались за то время, что она кичилась статусом театра-музея.

Когда в планах возникло имя Уильяма Форсайта, главного западного радикала, его связь с русской балетной традицией казалась не имеющим никакого отношения к реальности искусствоведческим загибом. А петербургская балетная общественность сломала немало копий, возмущаясь, что их излюбленного Петипа теснят в афише чужеродные хореографы. Но если «Приношение Баланчину», выпущенное к 100-летию хореографа, зрители приняли хотя бы в почтительной тишине, то на премьере форсайтовского Steptext долгое отсутствие музыки и яркий свет провоцировали почти истерическую реакцию зала.

Москва, давно уже утвердившаяся в своем обожании мариинского балета, вынуждена любить его в основном заочно. Потому ажиотаж сопровождает любой приезд петербуржцев: столица любит Мариинку чисто московской любовью — страстной, не слишком разборчивой и ревнивой. Видимо, поэтому в зале на вечере Форсайта стояла такая же благоговейная тишина, как и во время «Приношения Баланчину».

Впрочем, приношение к юбилею оказалось нетривиальным. Освоив десяток ретроспекций во славу русского имперского стиля, Мариинский театр впервые взялся за «черного» Баланчина и показал балет 1946 г. «Четыре темперамента», музыку для которого Пауль Хиндемит написал специально по заказу хореографа. В нем нет ничего ни от «пелены непролитых слез» по утраченной родине, ни от помпезных полонезов, ни от блестящих фуэте. В этом спектакле, из которого 10 лет спустя кристаллизовался «Агон», хорошо известный Москве по баланчинской программе Большого театра, хореограф впервые очистил сцену от всякого подобия декораций, одел танцовщиков в репетиционные купальники и трико и взялся складывать танец будто при помощи конструктора. Теперь, когда и этот пробел в наших представлениях о Баланчине восполнен, форсайтовские Steptext и In the Middle действительно выглядят как «Четыре темперамента» в компьютерной обработке, прогнанные с невероятным ускорением.

Артистам этот дизайн дается нелегко. Однако в том, как тщательно тянутся ноги, выворачиваются икры, выгибаются стопы, круглятся руки, сламываются спины, сразу же узнается та же тщательная артикуляция, которая прославила мариинские «Тени» из «Баядерки». К разочарованию балетоманов, легендарных питерских прим ни в «Четырех темпераментах» Баланчина, ни в балетах Форсайта не было: Ульяна Лопаткина предпочла сентиментальный «Вальс», напоминающий ее «Серенаду», а Диана Вишнева — помпезный Ballet Imperial. Но труппа поразила тем, что продемонстрировала целое поколение совсем молодых танцовщиц, будто заточенных под спектакли Баланчина и Форсайта — высоких, длинноногих, пластичных и скоростных: Викторию Терешкину, Олесю Новикову, Екатерину Кондаурову, Екатерину Петину. У них нет сногсшибательной харизмы балерин предыдущего поколения, зато они обладают не менее уникальным даром — не интерпретировать, а точно транслировать текст хореографа. А их невероятная технологическая точность позволяет, не ломая и не трансформируя балеты американских хореографов, придать им петербургский акцент.