Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2001/05/15/28510

Ведомости / Вторник 15 мая 2001

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Мариинский театр в этом сезоне побил все международные рекорды по выпуску оперных премьер. В воскресенье в Петербурге был показан уже шестой новый спектакль — опера «Бал-маскарад» Верди в постановке известного кинорежиссера Андрея Кончаловского. Правда, настоящая премьера этой постановки состоялась еще в январе на сцене пармского Teatro Regio в рамках итальянского национального фестиваля, посвященного 100-летию со дня смерти главного итальянского композитора.

Весь нынешний сезон Гергиев живет с оглядкой на предстоящие в июле лондонские гастроли: чести выступить на сцене королевской оперы Covent Garden с собственным фестивалем вердиевских опер удостаивается далеко не каждый театр. По этой причине объявленные осенью премьерные планы Мариинки подверглись некоторой корректировке. Например, исчезла уже ожидаемая в течение двух лет премьера «Снегурочки» Римского-Корсакова, да и предстоящая в июне постановка вагнеровской «Валькирии» имела все шансы погибнуть из-за безуспешной попытки найти режиссера, но приглашение Пласидо Доминго для исполнения партии Зигмунда не позволило так просто расстаться с уже объявленной премьерой. Конечно, даже такой оперный центр, как Лондон, Гергиев в состоянии победить одной лишь своей харизмой. Но и ему требуется подспорье из много говорящих брэндов, которые могли бы обеспечить гастролям и коммерческий успех.

Поэтому только что показанная в Питере премьера «Бала-маскарада» претендует на роль главного спектакля гастрольного тура. Оперный театр в Парме, где он впервые увидел свет, приобрел репутацию мирового оперного центра, после того как его возглавил бывший директор знаменитого римского оркестра «Санта-Чечилия». Его связей хватило на приглашение в Парму таких суперзвезд, как Доминго и Клаудио Аббадо. И хотя итальянская критика разгромила питерских вокалистов, брэнд «совместная постановка» — это несомненный плюс для Гергиева.

Другой плюс «Бала-маскарада» — это имя русско-голливудского кинорежиссера. Тем более что год назад в Лондоне с восторгом приняли предыдущую мариинскую постановку Андрея Кончаловского — прокофьевскую «Войну и мир». Другие вердиевские спектакли Мариинки не могут похвастаться столь звездными постановщиками, а питерских вокалистов даже в страшном сне не представишь поющими в Covent Garden без Гергиева. Кинорежиссеры со времен Лукино Висконти стремятся ставить спектакли в больших оперных театрах, где гонорары едва ли меньше голливудских. Для Кончаловского сотрудничество с Мариинкой — это еще и возможность заявить о себе, поскольку в последнее время он с головой ушел в телерекламу медицинских препаратов. Но в «Бале-маскараде» кинорежиссер так и не осмелился предложить оригинальной концепции. Он робко следует за настоящими, оперными в самом расхожем значении этого слова, декорациями Эцио Фриджерио. Таланта итальянца все же хватило на несколько интересных идей: сценографической основой каждой сцены были остовы кораблей, а окружающая их кирпичная кладка порта больше напоминала об архитектуре Стокгольма (откуда сюжет по цензурным соображениям был перенесен в некоролевский Бостон).

Главный недостаток Кончаловского как оперного режиссера — непонимание музыки. Поэтому он по-киношному наполняет спектакль множеством ненужных молчаливых персонажей: графским шутом-лилипутом, помощником и дочерью колдуньи Ульрики. Заставляет пританцовывать хористов в такт музыке. В опере всегда найдется зритель, который от радости встречи с знакомым мотивчиком начинает отбивать ногой ритм, — Кончаловский как раз напоминает такого оперного неофита, который воспринимает Верди как автора набора ритмичных шлягеров. Такой спектакль имел бы право на существование где-нибудь в репертуарной венской Staatsoper, где держат пышное старье для сбора звездных ансамблей. Но нынешним вокальным премьерам Мариинки нечем похвастаться: даже певший лучше других предыдущую премьеру «Макбета» баритон Сергей Мурзаев выглядел на этот раз бледно. Что и говорить про примадонну Мариинки Ирину Гордей, в вокальном арсенале которой преобладает крик, или про тенора Юрия Алексеева, безуспешно боровшегося не только с верхами, но и с вердиевскими нотами. Кстати, сложные ансамбли заставили на этот раз забыть об интерпретации и Валерия Гергиева. Вместо этого он весь спектакль собирает голоса необузданных вокалистов, как хитроумный паззл, и это в новом спектакле Мариинки получается вполне.