Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/lifestyle-culture/news/17941351/svezhaya-rassada

Ведомости / Пятница 25 октября 2013

В отличие от прошлых визитов, когда Уильям Кристи доставлял нам целиковые оперы и оратории, какими были «Актеон» Шарпантье, «Дидона и Эней» Перселла и «Иевфай» Генделя, в этот раз бессменный шеф «Цветущих искусств» привез нам искусно собранное пастиччо. «Сад господина Рамо» — со вкусом составленная компиляция, в которой играют и отражаются друг в друге арии, ансамбли, сценки из произведений Жана Филиппа Рамо и его современников — старших, как Андре Кампра и Мишель Пиньоле де Монтеклер, и младших, как Антуан Довернь или Кристоф Виллибальд Глюк. Скажем, опера-балет Кампра «Галантная Европа» относится еще к концу XVII века, а опера «Умирающий Геркулес» Доверня датируется более чем шестьюдесятью годами позже (1761). Но стилистических швов не чувствуется: все это одна культура французского барокко, гораздо более вольного, свободного, чем его предшественник — версальский классицизм эпохи Людовика XIV.

Из опер, балетов, пасторалей и салонных кантат Кристи высыпал на сцену Зала Чайковского целый ворох героев и героинь, смеющихся и плачущих, воспевающих красоты природы и гармонию небес, вслушивающихся в голоса природы и преисподней, флиртующих и снедаемых страстью. Своеобразным концентратом всего спектакля стала сольная кантата Николя Рако де Грандваля, в которой одна из воспитанниц Уильяма Кристи — британское меццо-сопрано Эмили Ренар — с большим актерским темпераментом перебрала все возможные эмоции, перейдя от грусти к шутке, от гнева к нежной колыбельной, и в итоге с инфернальным исступлением заявила: «Раз ваши вкусы столь различны, что вы не можете предпочесть одно другому, я не спою вам ничего».

Оказывается, во Франции XVIII века, совсем как у нас сейчас, публика делилась по предпочтениям — однако ниш не возникало, благодаря общему языку можно было легко путешествовать из произведения в произведение. Самым блестящим доказательством этого стало представление сценок из комической оперы Глюка «Исправленный пьяница». Ее главный герой в исполнении молодого французского баса Сирила Констанцо сначала восславляет Бахуса, прихлебывая из горлышка вместительной бутыли, а затем неожиданно умирает от апоплексического удара. Оплакивают его не менее трогательно, чем какую-нибудь Эвридику, и вдруг переходят с Глюка на господина Рамо — его печальный хроматический канон «О нет, не смейтесь!» оказывается как нельзя более к месту. Результатом действия канона становится то, что покойный оживает — и здесь звучит оптимистическая музыка Глюка. Дабы ускорить процесс, родня запевает еще один канон, принадлежащий опять Рамо, — «Просыпайся, соня!». В назидательном финале собравшиеся снова поют Глюка — квартет «Прекрасны наслаждения любви», в котором радостно гремит бубен, а герой просит прощения у сердитой супруги, осознав, что среди радостей жизни вину есть альтернатива.

Весь концерт Уильяма Кристи и его артистов стал своего рода метатекстом позднего французского барокко, в котором один автор выручал другого. Горечь измены в «Галантной Европе» Кампра была компенсирована радостью встречи в «Праздниках Гебы» Рамо. Дуэт свивающихся в веревочку печальных флейт из «Ипполита и Арисии» был уравновешен брутальным ветродуем, сопровождавшим исполнение ариетты «Лети и гнев с собою забери, о гордый Аквилон» из его же «Праздников Гебы». Где кончалась одна опера и начиналась другая, мы не всегда понимали.

Уильям Кристи методично рассчитал и драматургию, с которой шестеро воспитанников Академии молодых певцов «Сад голосов» предъявляли публике свои таланты. Сначала они спели безупречно четкие ансамбли из «Иевфая» Монтеклера, затем пустились разыгрывать сценки и демонстрировать индивидуальные умения — режиссеры Софи Данеман и Пол Агню постарались подчеркнуть их резвость и обаяние. Ближе к концу программы начались арии с колоратурами, которыми особенно бравировали израильское сопрано Даниэла Скорка и американский тенор Закари Уайлдер, тогда как итальянское контральто Бенедетта Маццукато и французский баритон Виктор Сикар затягивали нас в печальные медитации. Самым выразительным номером из ряда последних стала баритоновая мелодраматическая ария из «Дардана» Рамо «О, страшное чудовище» с выразительными гармоническими ходами, просящимися в современный шансон.

В самом деле, молодые певцы показали и гибкость голосов, и умение играть оттенками. К сожалению, далеко не всегда они были хорошо слышны. Несмотря на то что Les Arts Florissants аккомпанировал прозрачно, голоса терялись, плохо долетая до слушателей. Рамо не писал в расчете на Зал Чайковского: лучшим помещением для проекта Кристи был бы зал мест на 400-500. Реалии бизнеса в том, что камерное искусство приходится помещать в большие залы, ведь билеты разлетаются, а желающие теперь толпятся у входа, спрашивая лишний билетик. Этому, конечно, приходится радоваться: музыкант-барочник Уильям Кристи стал у нас таким же любимцем публики, как звезды мейнстрима. Однако когда он привозил с собой мастеров, умеющих работать в акустике больших залов, таких как Курт Стрейт или Соня Йончева, объективный результат был сильнее. В случае с неоперившимися певцами на первый план вышел стратегический пафос: за садом господина Рамо ухаживают, и в ведерке садовника Кристи всегда есть симпатичная рассада.