Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2002/10/17/53135

Ведомости / Четверг 17 октября 2002

Борис Эйфман, названный New York Times главным хореографом мира, отметил 25-летие своего авторского театра. На прошлой неделе эйфмановские кочевники праздновали юбилей в петербургской Мариинке, после чего всем коллективом переместились в Москву, в концертный зал «Россия». Для балета этот культпросветовский ангар приспособлен крайне плохо. В современной жизни в нем не брезгуют выступать только труппы второго ряда, когда им не хватает средств на Кремлевский дворец. С другой стороны, в конце 70-х именно на этой площадке Эйфман, гонимый авангардный хореограф, единственный диссидент от балета, протащивший на сцену музыку Pink Floyd и поставивший на Шестую симфонию Чайковского «Идиота» с Аллой Осипенко, Валерием Михайловским и Марисом Лиепой в главных партиях, нашел убежище от ленинградских борцов за идеологическую чистоту культуры. Отсюда, научившись штамповать русскую загадочную душу и философские раздумья на экспорт, с апломбом сравнивать себя с Христом, Бетховеном и Достоевским, Эйфман отправился покорять большой мир.

Теперь в «России» выступал мэтр, от властей получивший Государственную премию России, от театральной общественности — «Золотую маску», от интеллектуальных поклонников с двадцатилетним стажем — «Триумф». Но повторить триумф пятилетней давности, когда театр Эйфмана впервые выступал в Большом, не удалось. В зале «России» бриллианты и меха выглядят нелепо, поэтому бомонд заменяли преданные друзья — Екатерина Максимова и Владимир Васильев, к которым весь антракт шли поклонники за автографами, и молодая прима Большого Мария Александрова, прославившаяся в эйфмановском «Русском Гамлете». Партер, забитый битком в центре, по бокам зиял пустотами. Не было привычной борьбы телевизионных групп за более удачную дислокацию. Не мешали щелчки фотоаппаратов, обычно в десятках вариантов фиксирующих фирменные гинекологические позы. Аплодисменты были не более чем вежливые.

Все это можно было бы списать на недостаток рекламы: рядом с массированным продвижением скаловской «Ромео и Джульетты» или «Спартака» в театре Касаткиной и Василёва анонсы юбилейного концерта действительно были скромны. Но, вопреки собственным принципам, Эйфман сам превратил это представление в аналог банальных классических гала, которые он же десятилетиями гневно клеймил за бессмысленность. Он представил дайджест из спектаклей последних десяти лет. Были исполнены избранные места из «Реквиема», «Карамазовых», «Русского Гамлета», «Моего Иерусалима», «Чайковского», «Красной Жизели», «Дон Кихота» и «Дон Жуана и Мольера». Лишенные режиссерской цельности, концептуальной агрессивности, которые являются решающим фактором успеха эйфмановских спектаклей, они предстали фрагментом одного бесконечного балета о клинических случаях душевной болезни. Но теперь у Эйфмана уже не хватает сил повторять штампованные душевные корчи героев, заставляя их укутываться с головой в рваные тряпки, распинаться под колосниками на тросах, повисать вниз головой на столах… Фантазия хореографа отказывает в самый ответственный момент — сочинения танца. Чтобы залатать дыры, он усиленно изучает Бежара с Килианом, в «Карамазовых» вставляет комбинации из «Чайковского», в «Красную Жизель» — из «Карамазовых», а «Дон Жуан и Мольер» пичкает цитатами из всех своих балетов, вместе взятых. Ознакомившись за пять лет с ретроспективой творчества хореографа, даже блюстительница мировых балетных нравов Анна Киссельгофф, усиленно продвигавшая Эйфмана в лидеры современного искусства, стала более сдержанной в оценках.

Юбилейный вечер превратился в сеанс магии с разоблачением. Вопрос, почему сломался Эйфман-конвейер, два десятилетия выдававший минимум по спектаклю в год, разрешен. И вряд ли кто из зрителей юбилейного гала будет ждать нового балета, который анонсирован в юбилейной программке. Who is who наверняка станет кратким содержанием прошедшего вечера.