Известия / Вторник 18 октября 2005

- Нет, не вспоминаю. Обычно ведь запоминаются какие-то болезненные впечатления, а их не было.

- Только в том смысле, что я очень сочувствовал и продолжаю сочувствовать Владимиру Сорокину, поскольку он мой друг и соратник.

- Ее будут записывать на DVD - вероятно, весной следующего года. Я более определенно не могу сказать, потому что опера сейчас безраздельно принадлежит Большому театру до 1 января 2009 года.

- Я не считаю возможным вторгаться в производственные отношения, в чужой организм. Я не хирург. И не интриган.

- Потому что там работает дирижер Андрей Борейко. Это, знаете, русская мафия за границей. Фестиваль проходит там ежегодно, и каждый раз есть программа из сочинений какого-либо современного композитора. До меня были Гия Канчели, Арво Пярт. Когда я туда собирался, то был очень напуган, потому что меня предупредили, что Виннипег - это самое ветреное место в мире, а в прошлом году во время фестиваля - это конец января - там было минус 50. Я специально купил какой-то пуховик - не могу же я приехать в западный мир в дубленке, меня там сразу расстреляют! Но в этом году природа была милостива, температура держалась в рамках минус 15. И я обнаружил там превосходный оркестр. Это было удивительно: довольно уродливый пейзаж (особенно с точки зрения петербуржца) и при этом высокий уровень классического музицирования! Публика была исключительно доброжелательна.

- Есть предложение из одной скандинавской страны, но литературный материал, на котором они настаивают, меня не устраивает. В то время как у меня есть идея, которая связана с Петербургом. Но в Петербурге у меня никаких предложений нет.

- Это было бы идеально! Можно сказать, что, разговаривая с вами, я даю некий намек.

Никаких "Идущих вместе" или "Наших" на питерской премьере "Детей Розенталя" не было. Пришли только свои.

Петербург - счастливый город, потому что в нем, по крайней мере, в рядах его передовой интеллигенции, есть полное единение по поводу того, кто в стране главный композитор. Вокруг местного жителя Леонида Десятникова здесь царит давний, прочный и очень трогательный культ, который лишь укрепляется не слишком восторженным отношением к его творчеству со стороны местного Союза композиторов. Поэтому понятно, что московская и питерская премьеры "Детей Розенталя" были двумя совершенно разными по эмоциональной окраске событиями.

В Мариинском театре не было и следа той напряженной готовности к провокациям и повышенной нервной одобрительности, что сопровождали мартовские события в Большом и превращали их в экзамен для российской демократии. В Питере все выглядело скорее мирным домашним праздником, на который Большой в качестве именинного пирога привез свой спектакль. Настолько мирным, что, пожалуй, можно, наконец, посетовать на досадное несоответствие музыкальных стилизаций Леонида Десятникова формальным экзерсисам поставившего спектакль Эймунтаса Някрошюса и не впасть при этом в антидемократическую ересь.

Вообще-то нельзя сказать, что прошедшие полгода после московской премьеры и непривычная акустика Мариинки пошли спектаклю на пользу. Оркестр под управлением Александра Ведерникова временами звучал растерянно и тускло, самый сложносоставной хоровой ансамбль в сцене "Трех вокзалов" (а это, между прочим, единственная сцена, где дается портрет Белокаменной) едва не рассыпался, кое-кого из солистов просто не было слышно, а текст Владимира Сорокина, из-за которого было столько шума, практически весь пал жертвой певческой дикции. Но праздника питерской публике все эти мелочи никак не испортили. Она живейшим образом реагировала на заложенную в опере иронию и если не хлопала после каждого номера, то, как объясняли знатоки местных нравов, - исключительно из врожденной культурности, не позволяющей аплодировать между частями. А слова - что слова? В конце концов, в отличие от москвичей, питерцы пришли слушать в "Детях Розенталя" не слова, а музыку.

Современные русские композиторы: Леонид Десятников