Русский Телеграф / Пятница 03 апреля 1998

Те, кто побывал на концертах легендарного "Кронос-квартета" около года назад, помнят странные ощущения, которые американцы вызвали и у тех, кто наизусть знает все их пластинки, и у тех, кто впервые слышал о подвижниках музыки XX века. Они казались космонавтами, точнее существами, синтезированными из неизвестных материалов. До такой степени идеальны были деликатно усиленный звук, мастерски выстроенный свет, ансамбль струнных, звукорежиссера и светотехника.

Во время нынешнего визита "Кроноса" многие облегченно вздохнули. Несколько мелких деталей -- неполадки с аппаратурой, задержка первого концерта больше чем на час -- позволили расслышать в работе "Кроноса" вполне человеческие нотки. Впрочем, это мало что изменило: знаменитый перфекционизм квартета стал еще более трогательным, а имидж странных существ без пола и возраста остался прекрасно сработанным имиджем, причем отраженным в самом звучании квартета, в прозрачном, ирреальном саунде без "мяса". Никуда не делись и противоречивые упреки в "рыночности" (кому-то померещился зал, полный горящих зажигалок, романтически качающихся, как на рок-концерте) и "авангардности" (кому-то померещился здесь авангард).

Справляя 25-летний юбилей, "Кронос" представил в Москве две программы. В центре первой -- "Опера призраков" чрезвычайно модного и авторитетного на Западе китайского композитора Тана Дуна. Вторая целиком составилась из квартетов Шнитке. И если Шнитке -- это наше все, то Тан Дун -- это международное сегодня. Очевидно, что, показывая "Оперу призраков", квартет находился в совершенно неуязвимом положении. Актуальные мировые тенденции в местном контексте так же малоизвестны и маловлиятельны, как все то, что "Кронос-квартет" когда-либо выводил из разряда периферийных или элитарных течений на высший коммерческий уровень.

Очевидно и то, что, играя программу из четырех квартетов Шнитке на сцене Большого зала Московской консерватории (еще до концерта лидера "Кронос-квартета" Дэвида Харрингтона переполняли веселье и гордость за свою удивительную затею), музыканты выступили отнюдь не в духе юбилейного парадного портрета. На родине Шнитке его музыка бродит священной коровой -- пик моды на композитора уже прошел, и корпус образцовых интерпретаций составился. Кажутся незыблемыми все параметры стиля и содержания (до такой степени, что Четвертый квартет, который мало кто слышал, уже готов войти в стройную шеренгу образов, самоподогнавшись под нужные лекала). Так что квартет, безусловно, подставился. И то, что среди академической публики после концерта то и дело слышалось: "Они все-таки понятия не имеют, о чем эта музыка", можно интерпретировать двояко. Как поражение и успех. "Кроносу" и вправду не удалось обратить всех в свою веру. Но удалось подвергнуть пересмотру некоторые каноны.

Так мягко и строго квартеты Шнитке никогда не звучали. Больше всего нареканий мог вызвать Третий, из партитуры которого музыканты вычистили привычную истероидность тона и содержания заодно с эффектной внешней театральностью. Словно тем же ластиком стерлись несколько ярких соло, кульминации на привычном месте -- в конце второй части -- не обнаружилось, а первая скрипка оказалась утоплена в ровно сбалансированном звучании квартета, но сдержанная, незатертая интерпретация могла бы стоить и много больших потерь. Американский квартет прочел музыку Шнитке в западном духе -- без социальных коннотаций, без взвинченной экспрессии. Просто как совершенную и уникальную звуковую конструкцию: если у нас одновременное звучание двух рядом стоящих звуков привычно считается нервным, то для воспитанного вне европейской традиции "Кроноса" это просто одно из многообразных акустических явлений. Особенно убедительно, выстроенно по форме и балансу прозвучали Второй и Четвертый квартеты, где нашлось достаточно места звуковой изобретательности "Кроноса", но больше всего, как и ожидалось, удалось целое. Медленное шествие от додекафонии Первого квартета к удивительной органике последнего загипнотизировало аудиторию Большого зала, для половины которой столь бескомпромиссная программа могла бы оказаться испытанием почти невыносимым. Тем не менее даже та часть публики, которая дружно аплодировала между частями, вынесла испытание с честью. Вероятно, предвкушая бисы.

Их оказалось меньше, чем ждали (музыканты, жадно ищущие совершенства, явно не были собой абсолютно довольны). Но жаль другого -- они оказались теми же, что и в прошлом году. Та же красивая шутка Джона Зорна, та же аранжировка "Книги скорбных песнопений", в которой на этот раз расслышалось больше от Свиридова и Гурецкого, нежели от Шнитке, и та же, ясное дело, "Purple Haze" Джими Хендрикса. Все произведения достойные и красивые. Но учитывая огромный репертуар квартета (известно, что в день его рождения ему будет преподнесен праздничный торт с четырьмя сотнями свечей, но не как символ четырехсот сочиненных специально для "Кроноса" произведений, а в знак того, что впереди не меньше), хотелось услышать нечто новое, незнакомое.

Впрочем, отсутствие неожиданностей -- в правилах игры квартета. И даже опера Тана Дуна, наполненная стуком камней, шорохом бумаги, звоном металла, плеском воды и криками "Я-о, Я-о" не удивляла и не шокировала. Слишком расчетливо само сочинение. Слишком умно и ладно фольклорными образами и авангардистскими приемами, адаптированными Таном к современному контексту, движет мощная европейская логика. Слишком красиво цитаты из Шекспира и Баха, архаичная китайская песенка и импровизационные соло на китайской лютне в исполнении знаменитой музыкантши Ву Ман складываются в цепь причин и следствий. Цепь изрядно погромыхивает, избавляя от возможных в случае свободного ассоциативного ряда неудобств. Совместный проект "Кронос-квартета", Ву Ман и Тана Дуна (ему принадлежит не только звук, но и его сценическая организация) представлял собой элегантное шаманство в шикарном стиле. Шикарности не разрушили даже босые ноги музыкантов, снявших обувь ради тишины, ради ее незамусоренной выразительности.

Несколько пьес, предваривших "Оперу призраков", отлично подготовили к восприятию изящно оформленного шаманства. Того, которое смотрится сильно, включает все приличествующие случаю ассоциации, но вызвать, скажем, бурю или град, в отличие от настоящего, -- не в силах. Впрочем, волшебство "Кроноса" тем и уникально, что не всесильно, но таковым кажется. Взмах четырех смычков квартета способен придать маргинальным идеям рыночную стоимость и эстетически совершенное звучание. Поэтому упреки в "конъюнктурности" не имеют особого смысла. Не говоря уже о том, что в местном контексте идея коммерциализации актуального творчества не может подаваться ни со знаком плюс, ни со знаком минус. Поскольку разные точки зрения возможны только тогда, когда есть ландшафт и есть где точкам разместиться.

Современные русские композиторы: Альфред Шнитке