Русский Телеграф / Четверг 21 мая 1998

Музыковед и певица Светлана Савенко, спевшая в этом концерте два песенных цикла Арнольда Шенберга, уверяет, что заголовок "Сто лет Новой музыке" возник случайно. Подобные формулировки придумывают в филармонии, когда надо что-нибудь исполнить, заодно придав значимость событию. Но в данном случае в заголовке --обещание цикла, исследований, раритетов и неожиданных ракурсов. Поскольку речь идет о музыке Шенберга -- музыке, за которой закрепилась слава пугала и знамени одновременно.

Недавно возникший дуэт Светланы Савенко и пианиста Юрия Полубелова, умеющий мастерски справляться с утонченным поставангардом песенных циклов Валентина Сильвестрова, неожиданно отпрянул далеко назад -- в классику модернизма. Чтобы проверить на прочность миф о сокрушительной популярности Первого музыкального новатора Арнольда Шенберга. Чтобы всего лишь указать на то, что краеугольный камень Новой музыки лежит себе где-то на обочине концертных практик. И в лучшем случае подобен эталону мер и весов, которого никто, кроме посвященных, в глаза не видел. Выходит примечательная ситуация -- современная музыка (в концертном виде) ведет отсчет от тени.

Вечер музыки Шенберга был аншлаговым для Рахманиновского зала консерватории, хотя в программе не было, к примеру, легендарного "Лунного Пьеро". Было почти все, сочиненное Шенбергом для фортепиано, включая раритетные Три пьесы 1894 года (трогательные образцы традиционной романтической миниатюры, созданные задолго до официального рождения современной музыки), и половина сочиненного им для фортепиано и голоса.

Полубелов и Савенко сделали Шенберга совсем не по-европейски -- без рациональной прохладцы и корректно снисходительного тона. Фортепианная манера Юрия Полубелова захватывает разработанностью нюансировки и чувством формы -- его звук способен быть хрупким и громадным, он может прятаться за камерным вокалом и перехлестывать через край вокальных кульминаций. Точно интонирующий голос Светланы Савенко инструментален и лишен специфического для вокалистов нарциссизма -- хотя звучал он более адекватно в мелком рисунке цикла "Из книги висячих садов", нежели в требующих широкого дыхания Восьми песнях 1905 года.

Душная эмоциональность, интимность раннего Шенберга -- от романтического наследства, переживаний под грузом культуры. И в исполнении словно содержалось объяснение, мотивировка шенберговского новаторства более поздних лет: необходимость как-то с этим самым грузом быть. Сложить его как минимум вчетверо, убрать в карман и уместить в предельно редуцированные, по-шубертовски скромные формы. Сделать мелодические образования формулами, упразднить второстепенное. Все сделать главным. Но и в этом главном -- будь то льдистые образования "Шести маленьких пьес для фортепиано" (1911) или скованная чувственность цикла "Из книги висячих садов" (1909) на стихи любимого русскими символистами Стефана Георге -- оказалось больше беззащитности, упорного разгребания груза традиции, нежели учительски-новаторского пафоса.

Шенберг предстал в незапрограммированном ракурсе, как новый старинный автор -- отличный стиль празднования радостного столетия Новой музыки.

ПОДПИСЬ ПОД ФОТО:

Арнольд Шенберг. Автопортрет, созданный в год рождения Новой музыки