Известия / Среда 07 февраля 2001

Р. Леонкавалло. "Паяцы". DECCA 467 086

Знаменитая опера не сходит со сцены уже более ста лет и записана в тысяча первый раз. Зачем? Разве что затем, чтобы бросить вызов великим предшественникам и доказать, что и нынешней оперной гвардии по плечу шедевр веризма, предъявляющий исполнителям нещадные требования. Если так, то попытка удалась: правда, собрать для этого пришлось сильнейших со всего мира. Партитуру Руджеро Леонкавалло исполняет не штатный оркестр какого-нибудь оперного театра, а непревзойденный амстердамский Королевский оркестр "Концертгебау". Его шеф Риккардо Шайи -- мастер и на симфонической сцене, где дирижирует всё от Вивальди до Вареза, и в оперном деле. Через его руки в оркестр проходит дыхание драмы, которая кипит и клокочет. Шайи умеет найти место и грубоватым, по-народному жестковатым трубам, и пленительной солирующей виолончели. Он отдает должное образованности Леонкавалло и помогает ему где надо блеснуть просвещенным вагнерианством. Хор Нидерландского радио (хормейстер Мартин Райт), небольшой по составу, поет за крестьян Калабрии с облачной легкостью, достойной барочной музыки. Вечерний "дин-дон" звучит словно на пленэре. Продюсеры DECCA собрали для записи интернациональный состав, подобрав лучшие голоса на все партии. В "Паяцах" два баритона, хотя и разных: с драматической партией интригана Тонио отлично справляется испанец Карлос Альварес -- искусный вокалист и прекрасный актер; лишь отдельные места, требующие самого мощного дыхания, удаются ему на пределе возможностей. Полная противоположность -- любовник Сильвио, чистое пособие по лирике, которым предстает британец Саймон Кинлисайд, обладающий естественным легато и легко берущий в дуэте с Неддой факультативную высокую ноту. Недду поет итальянка Барбара Фриттоли; ее сопрано, сметанистое и приятно вибрирующее, не всегда ладит с форте в верхнем регистре. Но главное в "Паяцах" -- партия оскорбленного рогоносца Канио. 36-летний аргентинский тенор Хосе Кура -- упование наших дней. Спортсмен и красавец, в последние два-три года он все увереннее поет в операх Верди и Пуччини (а также, следуя за своим покровителем Пласидо Доминго, Самсона в опере Сен-Санса) и претендует на положение первого драматического тенора мировой сцены. Нет смысла вспоминать Карузо, Джильи или Бьерлинга, но голос Хосе Куры, плотный, с темной баритональной окраской (хоть и с легким химическим присвистом в середине) -- тот, что надо для Канио. Бедный шут, убивший неверную жену, в исполнении Куры -- не истеричный неудачник, а мужественный и полноценный человек. К тому же, за что особое спасибо дирижеру, Кура поет, следуя всем хорошим штампам. С подачи Карузо в начале ариозо "Смейся, паяц" заведено смеяться, а в конце -- рыдать. Хосе Кура именно так и поступает, а его хриплые выкрики в финале не оставляют сомнений: La commedia e finita. Идеальная запись, сделанная в студийных условиях Большого зала "Концертгебау", полнится страстями. Послушаешь диск -- и будто побывал в театре.

Филипп Бусманс (Philippe Boesmans). "Зимняя сказка" ("Wintermaerchen"). Deutsche Grammophon 469 559 (2 CD).

Здесь все наоборот -- слушаешь запись, сделанную со сцены, с шагами и шорохами, и жалеешь, что в театре не побывал. Иллюстрации в буклете скупо демонстрируют сценки из спектакля -- скорее всего спектакля очень хорошего: видна рука одного из лучших режиссеров оперы и драмы, швейцарца Люка Бонди. Впервые "Зимняя сказка" была поставлена в брюссельском театре "Ла Монне" в декабре 1999 года, затем была показана в Лионской опере и парижском "Шатле". Бельгийский композитор Филипп Бусманс (р. 1936), известный аудитории специализированных фестивалей своей сложной камерной музыкой, в своих операх обращается к более широкому кругу меломанов. Для двух из трех его опер Люк Бонди написал либретто: с Бусмансом у него такой же испытанный союз, как у режиссера Питера Селларса -- с композитором Джоном Адамсом или у Питера Гринуэя -- с Луи Андриссеном. Шекспировскую "Зимнюю сказку" Бонди переписал по-немецки, дабы не кромсать английский оригинал. Тем самым опера попала в немецкую традицию -- Вагнера, Рихарда Штрауса и Альбана Берга; бельгиец Бусманс поддается влиянию этих гениев вполне осмысленно, искусно остраняя немецкую патетику французской созерцательностью и нимало не жертвуя технической искушенностью XX века. Партитура, написанная для большого состава, изобилует контрастами пышных звучностей и деликатных тонкостей; ее пластичная театральность роскошно воплощена оркестром театра "Ла Монне" под руководством Антонио Паппано. Как и "Паяцы", "Зимняя сказка" приводится в действие пружиной ревности; роль ревнивого сицилийского короля Леонта с размахом исполняет звучный американский баритон Дейл Дьюсинг. Ревности противостоит Время, воплощенное в фигуре нищего Роберта Грина, играющего на аккордеоне (он одновременно автор "Зимней сказки", чьим сюжетом воспользовался Шекспир, и олицетворение зеленого света весенних надежд), -- его поет ветеран цеха характерных теноров Хайнц Цедник. Страдающая Гермиона, в финале оживающая изо льда, чувственно звучит у Сьюзан Чилкотт, а Корнелия Каллиш неотразимо голосит в роли добросердечной Паулины. В других ролях хороши тенор Энтони Ролф-Джонсон и бас Франц-Йозеф Зелиг. Прекрасная Утрата по сюжету лишена речи и в опере не поет, зато танцует для богемских карманников по главе с принцем Флоризелем. Богемский акт решен в парадоксально-молодежном стиле, каким его представляют себе Люк Бонди и Филипп Бусманс: немецкий язык сменяется английским, в роли принца появляется рок-певец Крис Дейн, его друзья хвастаются крадеными мобильниками, а танцу Утраты аккомпанирует джаз-рок-группа "Aka Moon" с лидером-саксофонистом Фабрицио Кассолем. Здесь уместно вспомнить, что приятель Бонди Петер Штайн подобным образом вручал шекспировским героям саксофон и электрогитары.

DECCA 466 917

Хороших теноров сейчас не сыскать днем с огнем, зато, казалось бы, такой экзотический голос, как контратенор, нашел немало превосходных владельцев. Но даже на фоне ренессанса контратенорового искусства молодой немец Андреас Шолль поражает ясной звонкостью пения и уверенностью владения стилями. Он поет Баха, Генделя и итальянских барочных мастеров; его выбирают для своих проектов дирижеры Филипп Херревег, Тон Коопман, Уильям Кристи и Рене Якобс, а теперь Андреас Шолль выпускает и собственные сольные диски, выбирая для них небанальные, интеллектуально насыщенные программы. В их числе есть и шутливый диск "Три контратенора", записанный Шоллем вместе с Домиником Виссом и Паскалем Бертеном, и альбом "Герои", на котором певец представил галерею оперных персонажей XVIII века. Новый диск Андреаса Шолля -- это сборник под названием "Музыкальный банкет", составленный в 1610 году Робертом Даулендом, сыном английского композитора Джона Дауленда. На нем собраны песни все о той же любви и ревности, написанные мастерами из разных стран на разных языках. 21 номер диска -- это английские песни Джона Дауленда, Энтони Холборна, Ричарда Мартина, французские Пьера Гедрона, итальянские Доменико Марии Мельи, Джулио Каччини и других авторов. Поет Шолль под лютню (Эдин Карамазов меняет три разновидности лютен), клавесин, гитару и виолу. Между тем складывается ощущение, что на диске 21 раз повторяется одна и та же песня, только в ритмических и тональных разновидностях. Такое впечатление, наверное, будет производить наша современная поп-музыка, когда будущие аутентисты раскопают ее через триста лет.