Известия / Среда 31 мая 2000

Маргарита Готье умрет, умрет обязательно -- траурные вестники появляются в спектакле с навязчивой регулярностью. В глубине сцены через каждые десять--пятнадцать минут проплывает похоронная процессия. Для сомневающихся в печальном исходе событий заготовлены и другие приметы смертельной болезни -- инвалидная коляска, черный грим на лице героини. Хотя с инвалидной коляски совсем нетрудно вскочить на пальцы и станцевать сложную бравурную вариацию. А круги под глазами оказываются всего лишь сажей, которой перепачкалась Маргарита, гадая у зеркала при свечах.

Гротеск, ирония и стеб -- лучшие лекарства от лирической тоски. В "Даме с камелиями" Брянцева есть немало предпосылок для смешной пародии. Количество действующих лиц сведено к пресловутому треугольнику -- "Маргарита создана для наслаждения. Арман любит Маргариту. Лысый -- те, кто наслаждается Маргаритой", -- гласит программка. Либретто излагается с еще большей лаконичностью: "Деньги. Роскошь. Соблазнение. Отчаяние. Вызов. Оскорбление. Боль. Раскаяние. Смерть. Любовь". Как изрекал один из персонажей Островского -- "Десять слов. Я больше с женщинами никогда не говорю". Те же "десять слов", вернее, десять движений в лексиконе кордебалета. Символом тупости веселящегося окружения Маргариты служат детсадовские хороводы вприпрыжку, игра в ручеек и опереточный канкан. Разудалая толпа почти всегда врывается на сцену вслед за печальным катафалком. Лысый картинно разбрасывает карты и оглушительно стреляет. В кого -- непонятно, хотя эпизод повторяется несколько раз.

Контрасты и повторы -- любимые приемы хореографа. Брянцев не любит двусмысленностей. В "Даме с камелиями", превращаемой в плакат, не должно оставаться ни тени мелодраматизма. К тому располагает и музыкальное переложение композитора Владимира Корчагина, придавшего заигранным вердиевским мелодиям почти фельетонное звучание. Но не тут-то было. Наталья Ледовская, танцующая Маргариту, относится к своей героине так трепетно и серьезно, что уже не до смеха. Хрупкая, слабеющая пластика балерины соответствует традиционному образу несчастной куртизанки. Маргарита мечется между ангелом Арманом и бесом Лысым, страдает, стенает, переживает и, как ей и предписано сюжетом, медленно угасает. Арман и Лысый вступают в игру строго по расписанию. Они не столько участники, сколько зрители этой душещипательной истории, восседающие в золоченых ложах у края сцены. Прием "театр в театре" усиливает наивность спектакля. Герои--зрители врываются в балет, словно малые дети, силясь перетянуть действие на свою сторону. Арман (Георги Смилевски), похожий на принца из классического балета, стремится к мелодраме. Злодей Лысый, азартно танцуемый Антоном Домашевым, -- к гротеску. Но на сцене вновь воцаряется "парижское веселье", и все опять сводится к ручейкам-хороводам. Разнообразить массовые сцены удается только цитатой. Внезапно начинается дивертисмент из первого акта балета "Жизель", изображающий крестьянскую свадьбу. Счастье Маргариты и Армана было так возможно, так близко -- намекает балетмейстер. На зелено-бирюзовой лужайке играют беззаботные детишки. И дежурная похоронная процессия надолго исчезла из поля зрения. Но конец неотвратим. Роскошная люстра превращается в слепящую лампу, бальная зала -- в морг. На каталке -- распластанное тело Маргариты. Рядом вальяжно покуривает Лысый. Докурив, отправляется вразвалочку прямиком в преисподнюю. А по мосткам плывет уже подзабытый катафалк, оплакиваемый одним Арманом.

В лучшие моменты спектакля его герои были похожи на Пьеро, Арлекина и Коломбину. Они пытались представить комедию. Но мелодрама брала свое, и в ней играли те же Арман и Маргарита. К счастью, рядом был Лысый. Без него история оказалась бы совсем пресной.

ПОДПИСЬ:

"Дама с камелиями" -- плакат, и тут нет места мелодраме