КоммерсантЪ / Четверг 27 июня 1996

Как известно, работу над второй версией Шостакович начал в 50-е годы, чтобы вернуть репрессированную оперу на сцену. История "Леди Макбет"--"Катерины" в Петербурге расценивается как свое кровное дело: в 50-е борьбу с соответствующими инстанциями за право ее постановки вели Малый оперный и Кировский (победил Театр Станиславского и Немировича-Данченко, где в 1962 году состоялась премьера второй редакции); на "Ленфильме" была снята экранная версия с Галиной Вишневской. Исполнив "Леди Макбет" в июне, Гергиев чуть-чуть опередил Мстислава Ростроповича, который, будучи убежденным сторонником первой редакции, собирается продирижировать оперой в сентябре этого года.

В 1936 году статьей "Сумбур вместо музыки" была оборвана оперная карьера Шостаковича -- событие, которое Дэвид Паунтни, поставивший на сцене Английской национальной оперы дилогию "Макбет" Верди -- "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича, расценил так: "Мы потеряли Верди ХХ века". А выдающийся русский музыковед Генрих Орлов написал о "Леди Макбет" и Четвертой симфонии: "Вид, открывающийся с этой двуглавой вершины, никогда больше не предстанет нашему взору: это была первая великая опера и первая великая симфония, появившиеся в России после революции". Главное, по мнению исследователя, заключается в том, что эти творения оказались вершинами внутренней свободы композитора -- "концентрированным и неискаженным проявлением того, чем был Шостакович в возрасте 25-30 лет", и что его произведения после 1936-го будут "защищены броней логических построений".

После "Катерины" "Леди Макбет" может временами казаться неотчеканенной, не отлитой в законченную и неотменяемую форму. В ней больше уходов из музыкального в речевое -- пассажей на стыке sprechstimme и разговорных диалогов. Отсутствие колючего и уничтожающе характерного (как шостаковичевские скерцо) галопа полицейских между 7-й и 8-й картинами ощущается как музыкальная и драматургическая "яма". Зато в третьей картине -- яростной любовной схватке, оркестровый натурализм которой (с знаменитыми глиссандо тромбонов) один американский критик окрестил "порнофонией", -- все наконец вернулось на свои места. Вторжение Бориса Тимофеевича (не в спальню Катерины, но в ситуацию и в ткань партитуры) здесь не ломает кульминацию сцены, из-за чего во второй редакции она кажется неловко прикрытой фиговым листочком. Однако главное впечатление производят не эти фрагменты, но оригинальная высокая тесситура вокальных партий, что меняет облик главной героини и всей оперы. Голошение -- вот чего требовал Шостакович от своей Катерины и, соответственно, повышенного тонуса большинства сцен. Сильный, ясный и пронзительный голос Ларисы Гоголевской--Катерины столь же точно отвечает этому требованию, как ее облик и сценическое поведение -- оригинальному персонажу оперы. Поставленный для "Катерины Измайловой" выход тоскующей благородной героини в "Леди Макбет" не состоялся: Катерина Ларисы Гоголевской, одуревая от скуки, появляется в окне кустодиевской купчихой, и это единственное заметное изменение в постановке.

Сравнивать музыкальные и драматургические достоинства опер, сохраняя при этом необходимое хладнокровие, довольно трудно: выбор одной из редакций по резонам чисто художественным до сих пор представляется невозможным -- как выбор между Шостаковичем до и после 1936 года.