КоммерсантЪ / Вторник 17 сентября 1996

Даже казавшиеся неосуществимыми "разводки" солистов, придуманные Ростроповичем, сработали: в работу включилось пространство, певцам не пришлось отсиживать по два часа на сцене. Не мешая течению "симфонической оперы", уходы и приходы, намеки на мизансцены помогали главной цели Ростроповича: чтобы слушателю все было понятно. Ради этого он добивался четкости дикции, вылепленности каждого слога, ради внятности ситуаций и положений пригласил чтеца (Алексей Емельянов). И добился своего. История "Леди Макбет" предстала во всей своей ошеломляющей простоте, естественности и неизбежности. И контрастности. Здесь не было ненавистной Шостаковичу срединной звучности (упомянутое Ростроповичем на репетиции ругательство Шостаковича -- "меццофортисты"): громкостные обвалы и совершенно бестелесные звучания были так же свойственны этому исполнению, как и темповые волны, учащение и замедление пульса, и контрасты четкости ритма -- от едва уловимого до скандированного.

Знак качества стоял на каждой пропетой фразе, каждом оркестровом solo и tutti. Качество же теперь, как и всегда, за немногими исключениями, находится в прямой зависимости от времени, потраченного на подготовку, и от тщательности оной. Особенно в сложном механизме оперы, пусть и в концертном исполнении. Обеспечили возможность длительной и тщательной работы сопродюсер проекта -- компания Seagram, его генеральный спонсор -- компания Merloni, спонсоры -- авиакомпания SAS и отель "Невский палас"; разнообразные цеха филармонии (чью работу координировала Екатерина Бялик) дружно сотрудничали с Российским театральным агентством и его генеральным директором Давидом Смелянским. Репетиции шли долго, но если вокалисты порой менялись, появлялись дублеры, то Мстислав Ростропович и Галина Вишневская работали бессменно, создавая ощущение, что они живут не в "Невском паласе", а в Большом зале. Ошеломляющее качество сольных партий поэтому имело одно главное объяснение: Ростропович и Вишневская воплотились в каждом из персонажей, будь то Священник (два исполнителя Вячеслав Луханин и Федор Кузнецов были равно восхитительны), Сонетка (роскошная Люцина Казаченко) или Задрипанный мужичонка (остро характеристичный Виктор Тарасов). Солисты разных театров оставляли здесь впечатление единого звездного состава: и Николай Охотников (Старый каторжник), и появившиеся, каждый в своей картине, Сергей Киселев (Зиновий Борисович), Ольга Пчелинцева (Аксинья), Анатолий Буянов (Квартальный).

Главные мужские партии достойны отдельных портретов. "Галантерейный" персонаж Владимира Щербакова (Сергей) был вульгарен, неотразим и исполнен безупречно. Для Геннадия Беззубенкова, который, будучи нездоров, пошел на явный риск, Ростропович создал особую оркестровую "подкладку" по принципу, о котором сказал на пресс-конференции: "Производил впечатление громкости, играя тихо и интенсивно". Благодаря этой хитрости было спасено главное: рисунок роли, отшлифованный на долгих репетициях: мгновенные смены манеры, краски, тембра, безукоризненная психологическая точность каждой реплики.

Появления имени датской певицы Нины Павловской на афишах крупных оперных театров теперь можно ожидать с большой долей уверенности (дебютировала она на сцене Королевской датской оперы совсем недавно). Непринужденно сочетая нейтральность концертного исполнения и живейшую мимическую игру, она смело вошла в каждый уголок партии Катерины, исследованный и обжитой ею вместе с Галиной Вишневской. От великолепно свободного, широкого и мощного звука в кульминациях она мгновенно переносилась в пианиссимо и уходила в свистящий шепот; истово голосила и закончила свою партию, отрешенно напевая протяжную песню про черное озеро в чаще; ее русский язык, выученный за три месяца, не возбуждал ни единого подозрения в том, что он не родной...

Потрясая кулаком (знак медным на хорах), вонзая палочку как шпагу в тремоло литавр, Ростропович дирижировал партитурой, которой он был покорен давно и навсегда и одержимостью которой ему удалось наконец поделиться со своими соотечественниками.