КоммерсантЪ / Среда 30 августа 1995

"Если за словами 'любовь с первого взгляда' вообще что-нибудь стоит, то меня это дошло в тот день. На протяжении часа, пока длилось прослушивание 'Симфонии', я совершил кругосветное путешествие, вошел во все дома, познал все драмы, увидел войны и вулканы, низость и надежду, испытал блаженство на всех ложах и предался духовному созерцанию во всех храмах. Не понимаю, как из всего этого я вышел целым и невредимым... 'Симфония' дала мне по морде, утерла нос. Я должен был поднять перчатку. До сих пор я только мило флиртовал с музыкой -- теперь дело серьезное."

Так описал свое впечатление от первого знакомства с "Симфонией для одного человека" Морис Бежар, вскоре создавший на ее основе один из самых этапных своих балетов. Сегодня, прокручивая эту старую пленку, трудно понять, что могло так вдохновить хореографа-новатора в этой наивной, хотя и не не лишенной экспрессии коллекции криков, шепотов, плача, смеха, выкриков, напевов, свистов, отрывков разговора, дверных стуков, шагов, ударов, грубоватых интерлюдий, сыгранных на подготовленном фортепиано, и брутальных вторжений бытовой ready made-музыки. Современному слуху ее красочный убор кажется выцветшим -- зато на первый план выступила несколько навязчивая, как в анимационном кино, или как в любой области, подчиненной тотальному своеволию автора, символичность.

"Симфонию для одного" создали двое -- радиотехник Пьер Шеффер и композитор Пьер Анри. Сейчас их имена часто произносят на одном дыхании, забывая о том, что первый был на семнадцать лет старше второго, а сотворчество их было хотя и счастливым, но недолгим. Пьер Шеффер, родившийся в 1910 году, в 1929 окончил престижную Ecole Polytechnique, с 1934 работал специалистом по телекоммуникациям в Страсбурге, а в 1936 стал инженером Французского радио. Параллельно он изучал литературу и философию, интересовался скаутским движением и идеями Гурджиева, наводил мосты между различными дисциплинами знания -- музыкой, физикой, театром, визуальными искусствами и психологией. Первые опыты его "конкретной музыки" -- "Этюд с турникетом", "Этюд с кастрюлями" и "Этюд с железными дорогами" -- впервые прозвучали в радиоэфире 5 октября 1948 года под общим названием Concert de bruits ("Концерт шумов"). Критики охотно оценили прикладные достоинства нового жанра, и вскоре конкретная музыка действительно легко нашла дорогу в фильмы и радиоспектакли. Но тогда Шеффер стремился вовсе не к этому -- звуки окружающего мира были для него куда богаче, сложнее и самостоятельнее, чем музыка в привычном понимании.

Symphonie pour un homme seul, написанная двумя Пьерами, в 1950 году была синонимом технического прогресса в музыке. Сейчас об этом просто страшно подумать, ведь никакой магнитной записью авторы тогда еще не пользовались: последним писком индустрии в их руках была так называемая техника sillon ferme, позволявшая создавать на грампластинке замкнутую дорожку. Но годом позже Шеффер пробил в бухгалтерии радио техническую новинку -- магнитофон (посмотрите, с какой гордостью он восседает в его компании на снимке). Пустившись в эксперименты с пленкой, Шеффер разделил со звукоинженерами того времени все тяготы по уменьшению сабельности ее основы и утверждению равномерности полива ее эмульсии. В 1952 году он в соавторстве с Абрамом Молем выпустил и первый внушительный теоретический труд -- "К исследованию конкретной музыки"; за ним последовали другие.

Пьер Шеффер родился уже не в то время, чтобы стать пионером технологической музыки вообще -- эту честь у него перехватили Лев Термен и итальянские шумовики-футуристы. Однако c именем Шеффера связан старт композиторского творчества в студии. Его первое детище называлось Studio d'Essay -- оно много раз расширяло профиль и реогранизовывалось под разными названиями (самое известное -- Groupe de Recherche de Musique Concrete). Следом за ним в 1951 году возникли студии в Принстоне (где занялись экспериментами Отто Люэнинг и Владимир Усачевский), Кельне (Херберт Аймерт и Карлхайнц Штокхаузен) и Токио, а дальше, как грибы, в Милане (1953), Эйндховене (студия Philips, 1956), Мюнхене и Варшаве (1957), Брюсселе (1958), Торонто и Сан-Франциско (1959). Что касается Парижа, то там студия Шеффера оставалась самой влиятельной до тех пор, пока один из ее питомцев -- Пьер Булез -- не учредил в 1976 году институт IRCAM, обозначивший уже новую эру -- компьютерной музыки.

В 1968 году Шеффер принял пост профессора Парижской консерватории и стал действующим классиком -- говорят, одним из самых терпимых к непокладистости своих продолжателей. От сочинительской практики он отошел уже в начале 60-х -- в отличие от Пьера Анри, ставшего первым композитором-профессионалом, чей талант расцвел именно на этой стезе. В свое время они сообща приложили руку к созданию сборно-монтажного образа мира (и нынешний этап, на котором конкретная музыка стала называться сэмплерной, не решился на его коренное изменение). Однако уже тогда Шеффера, как исследователя, больше интересовал звук, Анри, как композитора -- структура. Путь, пройденный с тех пор электроакустической музыкой -- путь Шеффера: невероятно расширив поле сонорики, она не изобрела ничего принципиально оригинального в области формы. И лишь сейчас, с развитием интерактивных технологий и переосмысления формы в целом, как категории, эта ситуация понемногу начинает меняться.