 Театральная критикаПобеду одержала неопределенность конца века"Майя" родилась в 1994 году -- фрондерская акция, оппозиционная Международному московскому балетному официозу с его загодя рассчитанными призами и архивариусным жюри. Акция удалась -- конкурс завоевал право носить имя знаменитой нонконформистки. Второго конкурса, проходившего в Петербурге 10-15 декабря, ждали с понятным нетерпением и смутными надеждами. И вот он завершен. Выдающегося артистизма, к сожалению, обнаружено не было, потому гран-при ("За выдающийся артистизм") не дали никому. У мужчин золотую медаль, диплом и премию $10 тыс. получил танцовщик Мариинского театра Вячеслав Самодуров. "Серебро" ($7 тыс.) -- танцовщик Московского театра классического балета Данила Корсунцев. "Бронзу" и $4 тыс. Андрей Иванов (петербургский Театр балета под руководством Макарова) поделил с испанцем Игорем Йеброй. Ольга Павлова (Имперский русский балет Гедиминаса Таранды) получила "золото" и $10 тыс., танцовщица Большого театра Анастасия Яценко -- "серебро" и $7 тыс. "Бронзу" не дали никому. Об итогах конкурса -- обозреватель ПАВЕЛ ГЕРШЕНЗОН.КоммерсантЪ / Понедельник 16 декабря 1996 МестоМестом действия, как и в 1994-м, был выбран Петербург. Выбор странный: нет ничего более противоположного (и противопоказанного) мифу Плисецкой, чем этот балетный город. Ее темперамент, манера, стиль, сам тип искусства, которое она олицетворяла, -- это воплощенный дух Москвы. Москвы советской: власть, ВДНХ, Большая спортивная арена в Лужниках, диссиденты, Фурцева и "Лебединое озеро" с Плисецкой в Большом театре (об этом точно и до конца написано в мемуарах Плисецкой). В Петербурге другой балет, другое "Лебединое озеро" и другой спорт (знаменитая кировская оппозиция Шелест--Дудинская). И если географический выбор 1994 года еще можно было как-то обосновать -- конкурс проводился в Петербурге, потому что его невозможно было провести в Москве, -- то ситуация 1996 года в Москве и в Большом иная. Несоответствие места настолько очевидно, что о "Майе" следует говорить не как о конкурсе, который проводится в Петербурге, а как о конкурсе, который почему-то не проводится в Москве.
ВремяО неудачном выборе времени для проведения "Майи-96" рассуждали много (в том числе и сама Майя Михайловна). Декабрь невозможен для подобного рода предприятий: во всех театрах мира, кроме российских, дисциплина зимнего театрального сезона -- дело святое. О компетентности организаторов можно судить по атрибуции, принятой на конкурсе: хореография Юрия Григоровича именуется нынче хореографией Петипа (как быстро меняется время: еще года четыре назад все было наоборот), для мужской вариации второго акта "Жизели" и вовсе предложен вариант трех авторов (и все мимо). Финансовые проблемы, которыми устроители акции пытались оправдать неудачный выбор времени, не в счет -- ведь речь идет о статусе, уровне и репутации акции, которой выдающаяся балерина ХХ века предоставила свое имя и свою художественную марку.
Два года назад, на конкурсе "Майя-94", легко выстраивались занимательные сюжеты (доминирование и тип новой французской танцевальной школы, судьба последней волны русской балетной эмиграции и так далее) и представлялась настоящая хореография (от лакоттовских соло "Сильфиды" до ноймайеровских опусов и вариаций "In The Middle..." Билли Форсайта). Статусные персонажи международной балетной тусовки сидели тут же, в жюри (Джон Ноймайер и Матс Эк), а затем экстравагантно шокировали (Эк) и интеллектуально подавляли (Ноймайер) в кулуарах. То, что происходило на "Майе-96", точно охарактеризовал московский критик Вадим Гаевский: "Балетные праздники кончились. Начались балетные будни". (Более щадящим будет другое объяснение: по старинному театральному закону вторая премьера непременно проваливается.)
ДействиеБудни таковы: ни одной интересной танцовщицы; четверо примечательных парней.
Девушек было много. Отличить одну от другой весьма сложно. Понять, чем танцы Ольги Павловой отличаются от танцев Анастасии Яценко -- задача слишком эзотерическая (здесь проще довериться жюри). Танцевали в стиле, который недавно громко заявил о себе в Петербурге, -- "стиль Льва Радченко", стиль исполнения женских вариаций в "Мужском балете Валерия Михайловского" (не всегда умело, зато шикарно).
Мужчины были цветастей. Среди них обнаружился даже выраженный представитель Школы (юный блондин Андриан Фадеев). Пусть не самый выдающийся ее представитель (да и Школа переживает не самые лучшие времена), но он хотя бы твердо знал, какой набор правил и условностей этой школы он обязан соблюсти. То, что он показал, есть осознание своей танцевальной специфики (раньше это называлось "амплуа"). Все было ясно артикулировано, формализовано, а значит, "культурно": петербургская школа мужского танца -- "классический русский принц" (дефиниция солиста Мариинского театра Сергея Вихарева). Впрочем, Андриан Фадеев не получил ничего. Школ больше не наблюдалось -- были некие гибриды и промежуточные варианты. Культуры тоже не было. "Сценический опыт", "шикарные данные" и "конкурсная психика" решили исход состязания.
Обсуждать решение жюри бессмысленно -- настолько микроскопичны художественные итоги. И все же это решение (в мужской его части) точное, концептуальное и в некотором смысле исторически грамотное. Несовпадение времени, места и действия не могло дать устойчивого (классицистского) результата. Отдав предпочтение демиклассическому танцовщику, жюри зафиксировало то зыбкое состояние, в котором пребывает балет. Победила промежуточная форма, переходный период, неопределенность. Депрессия финала века, в которой пребывает русский, да и мировой, балетный театр.
В конце прошлого века мариинская сцена, затаив дыхание, следила за грандиозным состязанием русской и итальянской балетных школ. Судьба балета решалась в Петербурге. Сюда приглашали танцевать, сюда рвались, чтобы танцевать; Россия была столицей балета. Сегодня сюда никого не приглашают, и никто сюда не рвется. Но кое-что здесь все-таки происходит. Судьба русского балета и его будущее все равно определяются в Петербурге -- он остается великим балетным городом. Параллельно с конкурсом Ульяна Лопаткина танцевала на сцене Мариинского театра "Лебединое озеро". Жюри все же допустило ошибку: в этот вечер конкурс должен был взять тайм-аут, а обитатели Александринского театра -- переместиться в Мариинский. Там было что оценить и чему поучиться.
Спонсоры и учредители конкурса. Генеральный спонсор: Инкомбанк. Официальные спонсоры: "НИКойл", "Аэрофлот", ММВБ, "Союзконтракт", "Гришко", "Гжель", Savcor, Baraka, гостиница "Radisson-Славянская", гостиница "Астория" (Петербург), ресторан "Театро", International Foundation for Arts and Culture. Ведущий информационный спонсор: газета "Коммерсантъ-Daily". Информационная поддержка: "Аргументы и факты", Радио России, "Эхо Москвы", "Московская правда". При поддержке "Дельта Телеком", "ВессоТелеком", USSU Arts Group, Fenix Entertainment. Учредители: Министерство культуры России, правительство Москвы, правительство Петербурга, "Росинтерфест", МБК "Майя". |
Облако тегов:
IATC,
Антисобытие года,
АРТ Корпорейшн,
Беларусь,
Воронеж,
ГИТИС,
Гоголь-центр,
голосование,
гранты,
Дальний Восток,
Евгений Миронов,
заявление,
Золотая маска,
Кибовский,
Кирилл Серебренников,
Комсомольск-на-Амуре,
Константин Райкин,
Координационная группа,
лекция,
Министерство культуры,
Минкульт,
московский Департамент культуры,
Никитинский театр,
Новосибирск,
новые члены АТК,
Ольга Любимова,
Открытое письмо,
письмо,
Полицейское насилие,
премия,
премия АТК,
Просветительская деятельность,
Протесты,
Реальный театр,
режиссер,
Санкт-Петербург,
Седьмая студия,
Сергей Афанасьев,
Сергей Левицкий,
Серебренников,
следственный комитет,
Событие года,
солидарность,
Софья Апфельбаум,
Спектакль года,
СТД,
суд,
театр Современник,
ТЕАТР.,
Театральная Школа Константина Райкина,
театральные СМИ,
ТЮЗ,
Украина,
фестиваль,
хроника,
цензура,
Человек года,
чувства верующих,
Школа театрального блогера,
экспертиза,
Юлия Цветкова,
Юлия Цветкова, режиссера,
Якутия
Журнал "Театр"
Петербургский театральный журнал
Музыкальная критика
Современные русские композиторы