КоммерсантЪ / Среда 05 апреля 1995

Скажем сразу -- этот концерт не был самым потрясающим в сезоне. Однако по насыщенности разнообразным контекстом -- как историческим, так и современным -- он был вправе претендовать на одно из самых высоких мест.

28 января этого года нам довелось предложить вниманию читателя материал под названием "Симфонический Скрябин сегодня непопулярен, но это не значит, что играть надо одного Рахманинова". В нем речь шла о Первой симфонии Скрябина, которую Игорь Головчин с оркестром Московской филармонии исполнил с большим успехом у более чем полупустого зала. Мы вспоминали и Геннадия Рождественского, дававшего с "плетневским" оркестром скрябинского "Прометея", -- при сходном количестве публики. А также, напротив, аншлаговый концерт Арнольда Каца и Николая Петрова с программой из музыки главного прижизненного соперника Скрябина -- Рахманинова.

В этот раз Игорь Головчин, энтузиаст музыки Скрябина, словно сделал выводы из уроков прошлого. Запланировав исполнение скрябинского "Предварительного действа", он поставил в первое отделение одно из самых популярных произведений Рахманинова, а в союзники себе взял светлановский оркестр (с которым делал Рахманинова Кац) и победителя последнего конкурса Чайковского -- молодого пианиста Николая Луганского. Если это (хотя бы отчасти) было стратегическим шагом, то результат оправдал ожидания. Зал был практически полон -- конечно, не так, как в дни летней конкурсной лихорадки, но все же занять место в партере и первом амфитеатре было некоторой проблемой.

С другой стороны, оба сочинения программы некогда исполнял Кирилл Кондрашин, чьей памяти был посвящен концерт. Разносторонний музыкант, известный и на оперном, и на симфоническом поприще, Кондрашин был также превосходным дирижером-аккомпаниатором. Его ценили Рихтер и Ойстрах, в немалой степени ему обязан своим успехом Вэн Клайберн: на Первом конкурсе Чайковского, где американский пианист одержал свою легендарную победу, за пультом стоял Кондрашин. Когда же на Клайберна посыпались послеконкурсные ангажементы, пианист, не имевший большого опыта игры с оркестром, решил, что никто не способен поддержать его так, как советский маэстро. По звонку Хрущева Кондрашин был немедленно снят с дальневосточных гастролей и переброшен в Новый Свет: история умалчивает о том, через какой океан пролегал воздушный рейс.

Николай Луганский сыграл "клиберновско-кондрашинский" концерт, может быть, даже свободнее, чем летом на конкурсе. Правда, ладный аппарат пианиста никак не мог компенсировать "стучащий" характер его кантилены и, тем более, полное отсутствие стиля. "Светлановский" оркестр, ведомый Головчиным, звучал мощно, хотя и не так певуче, как у Арнольда Каца. Публика вызывала Луганского на бис и осталась на второе отделение -- то есть на Скрябина.

Строго говоря, "Предварительное действо" -- не Скрябин. Это 53 страницы музыкальных эскизов, оставшиеся после его смерти, поэтический текст и заготовки листов для партитуры: оркестр по количественному составу должен был превзойти все когда-либо написанное Скрябиным, включая "Прометея". Действо предполагало пение, чтение, танец, свет и даже вкус: этот проект был призван подготовить мир к восприятию Мистерии -- главного и так и не осуществленного творения Скрябина, о котором не скажешь лучше, чем это сделал Леонид Сабанеев: "Это идея озаренного мессианства, мечта о великом последнем Чуде, которое свершится силами искусства и которое свершить должен некий величайший художник, некий великий Обреченный, в представлении Скрябина совпадавший с ним самим".

В 1972 году московский композитор Александр Немтин, скрупулезно изучивший эскизы Скрябина, написал на их основе первую часть действа под названием "Вселенная". Годом позже состоялись премьера и запись -- дирижировал Кирилл Кондрашин. К 1980 году Немтин завершил вторую часть -- "Человечество". К тому времени Кондрашин успел совершить поступок из ныне забытого разряда -- уехал на гастроли и "остался"; партитура исполнена не была. О третьей части -- "Преображение" -- известно только, что она находится "в стадии завершения".

Несомненно, что во "Вселенной" Немтину удалось одно -- порушить критерии восприятия авторских произведений. Это и не Скрябин (слишком "квадратный"), и, наверное, не Немтин. Выполненный с глубокой верностью плану и духу скрябинского замысла, хотя и ценой отказа от многих компонентов, ассамбляж Немтина стал самым масштабным из произведений одних композиторов, дописанных другими, -- по количеству дописанного. Игорь Головчин (вместе с оркестром и хором компании "Останкино") отдал этому колоссу на глиняных ногах немало вдохновения и добился вполне капитального результата. Нам, как и ему, очень бы хотелось, чтобы исполнение "Предварительного действа" стало праздником скрябинского духа, признанием вдохновенного труда Александра Немтина (присутствовавшего на исполнении) и благодарным воспоминанием о Кирилле Кондрашине. Но будем смотреть правде в глаза -- этого опять не получилось. Консерваторская публика не "букает" и кидает яиц, она просто мгновенно оказывается в гардеробе. Так произошло и на этот раз, что не мешает нам с убежденностью повторить снова: симфонический Скрябин сегодня непопулярен, но это не значит, что играть надо одного Рахманинова.