КоммерсантЪ / Суббота 03 декабря 1994

Андрей Манин, Петр Поспелов

В последнее время English National Opera (ENO, один из двух, наряду с Королевской оперой Ковент Гарден, главных столичных театров) ставит меньше эпических исторических опер, чем в прошлом, -- возможно, по финансовым причинам. Но и среди увидевших свет число хороших постановок невелико. "Хованщина" в этом ряду, бесспорно, одна из лучших.

Эта опера Мусоргского, повествующая о заговоре стрелецких командиров и самосожжении раскольников, периодически появляется на западных сценах, хотя и значительно реже, чем "Борис Годунов". В год столетия смерти композитора (1881) и годом позже ее исполняли в таких центрах, как Милан, Нью-Йорк, Лондон (Royal Opera) и Женева. Обычай трактовать народные драмы Мусоргского как пышные многофигурные полотна укрепился на Западе со времен дягилевских сезонов. В числе свежих премьер назовем постановку Венской оперы (1989, режиссер -- Альфред Кирхнер, дирижер -- Клаудио Аббадо) -- квинтэссенцию катастрофических представлений о российской жизни. По счастью, ее занавес, на котором, как на картине Верещагина, красуется гора черепов, не отражает устойчивой традиции европейских постановок: ее у "Хованщины", в отличие от того же "Бориса" вообще нет.

В ENO "Хованщину" поставила Франческа Дзамбелло. Строгие ценители связывают ее успехи на мировой оперной сцене с общим поскучнением театральной политики: выдумка Дзамбелло, как правило, не простирается за рамки привычного. Однако драма Мусоргского в ее трактовке, внешне достаточно холодной, исполнена настоящей внутренней силы. Центр декораций Алисон Читти -- конструкция из металлических рам, которая трансформируется в мосты, стены и другие сооружения. Детально проработаны костюмы некоторых персонажей -- но только тех, о чьем ранге не следует забывать. Сложный рисунок оперы выглядит на удивление ясно (кстати, и идет она не 4 часа, как предсказывали, а всего три с половиной).

Время, когда для постановок опер Мусоргского считалось корректным приглашать певцов из России (а еще лучше -- из Болгарии), похоже, проходит. После впечатляющих опытов Марти Талвела, Руджеро Раймонди или Роберта Ллойда западноевропейские артисты приобрели уверенность в своих силах. В постановке ENO заняты Уиллард Уайт (Иван Хованский), Ким Бегли (Голицын), Гуинн Хауэлл (Досифей), Ховард Хаскин (подьячий), Анн-Мария Оуэнс (Марфа), Кэтрин Поп (Эмма) и Мария Моль (Сусанна). Это только те певцы, которые заслужили комплименты критики. Особо отмечен впечатляющий дебют молодого баса-баритона Поля Уэлана в роли Шакловитого. Как музыкальное целое постановка, осуществленная музыкальным руководителем ENO дирижером Саэном Эдвардсом, может быть, не вполне убедительна. Но музыка Мусоргского редко дается сразу -- со временем звучание должно стать лучше.

Театр выбрал оркестровку Шостаковича. В последнее время обращение к ней стало правилом: Аббадо в Вене поступил так же. Трактовка Шостаковича верна оригинальному тексту, хотя в ней и больше непривычных звуковых эффектов -- наподобие звона курантов. По мнению обозревателя Financial Times Дэвида Мюррея, со временем постановка ENO обретет больше глубины, и часть подобных штрихов может стать ненужной.

Незаконченные произведения классиков -- вечный повод для беспокойства. О своем намерении сделать новую оркестровку "Хованщины" недавно заявил Эдисон Денисов. Как известно, Мусоргский не дописал свою оперу. Римский-Корсаков закончил, оркестровал и, говоря современным языком, отрерайтировал шедевр покойного друга, чем заслужил репутацию педанта и академиста. Как ни обидно, но он, столь же своеобразный и актуальный сегодня композитор, не нашел на Западе и доли того признания, что выпало на долю Мусоргскому. Тем приятнее отметить, что в тот же день и час, когда в зале Coliseum (где дает спектакли ENO) разворачивалось действие новой постановки "Хованщины", в престижном камерном Wigmore Hall "великая русская меццо-сопрано Ирина Архипова" (самый меньший из комплиментов, на которые решаются профессионалы английской музыкальной критики) представила программу романсов Римского-Корсакова.

Архипова приближается к концу своей сценической карьеры, сделавшей певицу известной во всем мире и героиней на родине. Выступление в четверг, вполне возможно -- ее последнее появление на лондонской сцене. Архипова была в прекрасной вокальной форме -- и хотя голос, конечно, утратил силу и мощь времен расцвета, каждая музыкальная фраза звучала тепло и насыщенно. Успеху выступления способствовал и прекрасный аккомпанемент пианиста Ивари Илья.

Выступление Архиповой -- замечательный подарок к 150-летию со дня рождения Римского-Корсакова, отмечающегося в этом году (наша газета писала о юбиляре в марте). Его романсы (их около восьмидесяти) скандально недооценены; хотя они столь же, если не более, богаты, чем романсы Чайковского или Рахманинова, даже в России их поют гораздо меньше. Романсы, создаваемые Римским-Корсаковым на протяжении всей жизни, отражают многие его идеи, развитые потом в операх; не говоря уже о том, что в русской музыке после Глинки и Даргомыжского трудно найти образцы столь идеального и гармоничного соответствия стихам Пушкина, Лермонтова или Алексея Толстого.

Пораженные англичане нашли, что семнадцать романсов, прозвучавших в концерте -- настоящие жемчужины, а глубокое меццо Архиповой -- не иначе как голос "Матери России".

Неоценимой стороной общественной деятельности Архиповой многие справедливо считают ее заботу о молодых певцах. Она представила лондонской публике своего протеже -- баса Аскара Адрасакова, исполнив вместе с ним дуэт Марфы и Досифея -- из той же "Хованщины". Молодой башкирский артист спел также Трепак из "Песен и плясок смерти", а кроме того -- арию Кончака из оперы "Князь Игорь" Бородина и арию Варяжского гостя из оперы Римского-Корсакова "Садко". И хотя два последних произведения вложены композиторами в уста иностранцев, прошедший четверг можно смело назвать днем русской музыки в Лондоне.

Комментарий автора к статье: Имелась в виду Шан Эдвардс