КоммерсантЪ / Среда 30 ноября 1994

На одной из встреч Янис Ксенакис рассказал, что его всегда интересовало, каким физическим законам подчиняется движение огромной толпы людей, разбегающихся по ступеням длинной лестницы -- как в одном из фильмов Эйзенштейна, названия которого он не помнит. По его словам, эти же проблемы он обдумывал, когда сам двигался в такой толпе -- в Греции, в 1944 году, под ружьями немецких солдат. Если мэтр порой и немного кокетничал, то не в данном случае: величественная объективность его музыкальных зданий -- результат героического стремления поставить науку выше капризов воли, а разум -- выше мировых несовершенств.

О Янисе Ксенакисе наша газета впервые рассказывала в марте этого года (когда Московский ансамбль современной музыки впервые, и не без успеха, исполнил его камерную программу -- ту же, что на "Осени-94"). Ксенакис -- один из самых крупных ныне работающих композиторов послевоенного европейского авангарда. Ему принадлежит приоритет во введении в технику музыкальной композиции методов точных наук -- теории вероятности, кинетической теории газов, открытий Бернулли, Гаусса, Пуассона, Маркова. Свою систему он изложил в книге "Формализованная музыка" (издана на французском и английском языках). От коллег-современников, также стремившихся найти абсолютную истину в формализации музыкальной ткани, Ксенакис отличается прежде всего стремлением работать с целостными феноменами -- массами звука, комплексами музыкальной материи.

Мало сказать, что Ксенакис не лирик. Его музыка не имеет в виду также родовых, культурных, символических и религиозных ценностей. Иногда кажется, что она вообще не имеет в виду человека -- разве что как особое произведение природы. Но звуковую лаву его звучаний должны выносить на своих плечах именно люди. Присутствует на сцене 8 музыкантов (как в Anaktoria) или 109 (как в Jonchaies) -- сути дела не меняется. Конечно, вещи для больших оркестровых составов производят впечатление особенно грандиозное, подавляющее, безмерное. Интеллектуальная и физическая сложность исполнения -- принципиальное свойство новизны, как ее понимает Ксенакис. Очевидно, что музыканты, способные постоянно преодолевать такие нагрузки, какие требуются от его исполнителей, должны внутренне укрупняться, подобно певцам, поющим Вагнера.

Многие ждали приезда Ксенакиса с трепетом, а некоторые и со страхом. Ожидалось, что если музыканты АСМ еще и победят трудности партитур (что им, пусть в общих чертах, удалось в марте), то от большого оркестра капеллы России этого ожидать не приходится. Однако получилось все почти наоборот. Вторую русскую победу Ксенакис одержал вместе с "капеллой Полянского". Был найден отличный специалист -- им оказался мало у нас известный Илья Машкович, дирижер из Бельгии. За считанное количество репетиций он добился от оркестра качества, которое сам Ксенакис назвал "экстраординарным". Про АСМ было сказано -- "тоже хорошо, но не так". Мнение композитора совпало с мнением публики. Неудача АСМ была обусловлена обновлением состава, напряженностью фестивального графика и тем, что на худшее качество игры этого ансамбля слушатель уже не согласен. Однако трудно ожидать успеха, когда агрессивная напряженность во время игры сменяется прозаическим расслаблением в паузах. Музыка Ксенакиса максималистична, и требует максимализма от всех.