КоммерсантЪ / Суббота 13 августа 1994

Вудстокскому фестивалю, проходившему 15-17 августа 1969 года в небольшом городке Бетеле, штат Нью-Йорк, суждено было стать одним из самых цельных, ярких и прекрасных проявлений эпохи 60-х годов. Но он же оказался последним ее проявлением.

Летом 69 года в американском воздухе вообще витало эйфорическое ощущение победы. 20 июля Нейл Армстронг впервые ступил на Луну, произнеся исторические слова "Это маленький шаг для человека, но огромный для человечества". Посвященные на Земле знали, что на самом деле ему пришлось сделать довольно большой прыжок, и были крайне удивлены его склонностью к метафорам. Но эпоха была полна риторики, в которой важное место занимало слово "человечество", чувство общности и идеал гуманизма (не следует забывать, что высадка на Луну была победой над империей зла -- СССР). Еще одним триумфом этих идеалов явился Вудстокский фестиваль.

В культурном отношении оказалось важно, что название фестиваля было дано не по месту его проведения, о чем сегодня часто забывают, пытаясь отыскать Вудсток на карте. Люди в Бетеле, ощущали себя "нацией Вудстока", гражданами места, которого нет. Когда позднее один из "вудстокцев" был арестован по подозрению в участии в политическом заговоре, на суде он заявил, что является не гражданином Соединенных Штатов, а гражданином Вудстока; на вопрос же, в каком штате находится Вудсток, ответил "in the state of mind", "в образе мыслей" -- "в образе мыслей моих и мыслей моих братьев и сестер. Это и есть наш заговор".

Главными участниками Вудстока оказались не столько те, кто выступал на сцене, сколько те 400 тысяч, что съехались в Бетель со всей Америки. Один из них, парень по кличке Зодиак, питомец орегонской фермы-коммуны знаменитого Кена Кизи (автора "Пролетая над гнездом кукушки"), описал их чувства так: "быть там -- значило быть молекулой в большом организме. Там была куча всего, над чем у тебя не было никакого контроля. Ты просто там был, и все". "Нация Вудстока" действительно напоминала большой организм, который в ходе фестиваля понес некоторые потери, но был готов к регенерации. Три человека были задавлены насмерть, несколько тысяч ранено, зато две женщины разрешились младенцами прямо на поле, а зачато детей было, очевидно, несметное количество. Вудсток действительно запомнился как праздник любви, терпимости и свободы. Правда, все три добродетели были стимулированы некоторым количеством acid tabs -- ЛСД.

Помимо длинных волос, наркотики были главным, что объединяло людей "эры Водолея". В Бетель приехали студенты-анархисты; настоящие хиппи с Хейт-стрит из Сан-Франциско; члены "Лиги спиритуальных открытий" профессора-психолога из Гарварда Тимоти Лири (который и ввел в Америке активное употребление наркотиков, предложив нации в 1962 году подготовиться к тому, что русские вскоре отравят американскую воду ЛСД, и привыкнуть к нему заранее) -- и простые любители травки и порошков, не отягощенные религиозными и иными убеждениями. По существу это был огромный массовый хэппенинг, участники которого переживали непрерывный экстаз.

Для полноценного проявления мира и любви требовался, конечно, образ врага. Атмосфера Вудстока была довольно воинственной, а символом его -- сжатый кулак; Джимми Хендрикс стилизовал звук своей гитары под взрыв бомбы. Участники вспоминают, что фестиваль был похож не на концерт, а на военный лагерь с палатками -- правда, без полевых кухонь, поскольку питание большинства составлял все тот же ЛСД. Аналогом Вудстока в нашей истории, вероятно, являются cкорее фестивали самодеятельной песни (в частности, "Грушинские" под Куйбышевом), участники которых тоже стояли плечом к плечу против единого врага; но с врагом им, конечно, повезло больше, чем американцам, -- с коммунистической властью не мог конкурировать никто, даже война во Вьетнаме. Поэтому дух противостояния (а не всеобщей любви) был тем главным и едва ли не единственным, что объединяло участников подобных фестивалей у нас. Экстаз мысленной победы был свойственен нашей "культуре протеста" так же, как и американской; но американская контркультура гораздо больше была пронизана идеей молодости. 60-е годы в Америке вообще были эпохой молодых, "детей бэби-бума"; молодежь есть, как известно, продукт постиндустриального общества, которое смогло позволить себе содержать целую группу взрослого нетрудящегося населения. Так родилась молодежная контркультура, которая во многом определила современную поп-культуру. Сформировалась и своя этика юности -- с неприятием авторитарности, гуманизмом и апологией спонтанности. Социолог Келвин Келли назвал это "этикой отключки" (hang loose ethics). Ощущение "я" перестало зависеть от социальной и профессиональной роли -- фактически лишь в 80-е годы, в эпоху яппи, эта этика в Америке оказалась поколеблена. Но и идеология яппи была бы невозможна без гедонизма хиппи, которые впервые отказались, как их родители, откладывать наслаждения на потом. Продолжая аналогии с нашим обществом, можно сказать, что все оно в целом, видимо, не отличалось "взрослостью", поэтому и особая молодежная культура сформировалась в нем очень поздно, только к концу 80-х годов. Русские хиппи не ощущали себя молодыми.

Западная идеология хиппи с ее апологией естественного человека фактически была новым руссоизмом, к которому с огромной симпатией относилось все американское общество, пусть не все решались отпустить волосы и надеть сандалии на босу ногу. Но, как известно, плененное руссоизмом человечество в свое время получило урок отрезвления, возможно, самый жестокий в истории, -- якобинский террор. То же произошло в Америке летом 1969 года -- в меньших масштабах, но быстрее.

8 августа на Западном побережье на своей вилле была зверски убита беременная актриса Шарон Тейт (жена режиссера Романа Полански) и ее гости. В дни Вудстокского фестиваля еще не было известно, кто убийцы -- они были арестованы осенью. Ими оказались члены банды Чарльза Мэнсона, которые в своем образе жизни воплотили идеал "естественной жизни" хиппи: свободу любви и секса, духовное освобождения через наркотики, коммунальную жизнь и новую религиозность. (В протоколе задержания Мэнсон -- с его собственных слов -- фигурирует как "Мэнсон, Чарльз М., он же Иисус Христос, Бог".) Учение, предложенное Мэнсоном, гласило: все люди принадлежат единому целому-организму, и смерть одного не имеет никакого значения. Он утверждал, что если внимательно слушать песню Битлз "Helter Skelter", можно услышать, что произойдет в недалеком будущем: апокалипсис -- война всех против всех, которая начнется с убийства черными всех белых, и выживут только люди из клана Мэнсона -- и будут править миром. Следовало ускорить этот процесс, для чего и были задушены, зарезаны, повешены, а потом застрелены гости Шарон Тейт и она сама.

Сам Чарльз Мэнсон, преступник со стажем, не был хиппи; он лишь стилизовал себя под них, и одна из деталей этой стилизации стоила ему свободы. Полицейские, арестовав членов банды в доме, где они скрывались, не обнаружили там его самого; и лишь уходя, один из них заметил, что из щели шкафчика под раковиной торчит длинная прядь. Мэнсона выдали его волосы.

Уже будучи в тюрьме, Мэнсон объяснил, почему его не стесняет лишение свободы (он получил пожизненное заключение): "Мои глаза -- телекамеры. Мой мозг настроен на больше каналов, чем есть в вашем мире. И он не страдает от цензуры. У меня есть мой собственный мир. По своей воле я хожу по вашим улицам и бываю среди вас". Сегодня эти слова звучат как апология компьютерной виртуальной реальности, которая в современной технологической культуре победила наивную психоделику эстетики хиппи. На встречу с Мэнсоном, вероятно, сегодня было бы продано больше билетов, чем на реанимированный Вудсток.