Адрес статьи: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/lifestyle-theatre/news/31775381/vagner-v-sarae

Ведомости / Среда 06 августа 2014

Тирольский фестиваль необычен всем — и концепцией, и историей. Началось все в XVII веке, когда местные жители, измученные беспрестанными пограничными стычками (Эрль находится на границе Германии и Австрии), поклялись каждые шесть лет играть Страсти Христовы во избавление от бед войны и разорения. И клятву свою честно держат вот уже четыре века. В 1959 году тогда еще неизвестный архитектор Роберт Шюллер создал по заказу местных семей необыкновенное здание, точно отразившее идею народного театра. Внутри — сарай сараем. Никакой театральной машинерии; оркестровой ямы нет. Однако же акустика в Passionspielhaus великолепная. И «Кольцо нибелунга» Вагнера, поставленное, освещенное и продирижированное Густавом Кюном, это доказало.

Цикл был беспрецедентно сжат по времени. «Золото Рейна» провели, как и полагается, накануне. Зато все три основные части тетралогии прошли в режиме нон-стоп — в 5 вечера, 11 вечера и 11 утра следующего дня. Между «Зигфридом» и «Гибелью богов» дирижер, героические музыканты оркестра и многочисленная публика, специально съехавшаяся на «Кольцо» не только со всей Австрии и Германии, но из далекой Японии, где г-на Кюна любят и почитают, спали от силы часа четыре.

«Кольцо» получилось органичным, хоть и непривычным. Многие упрекнут Кюна за любительский театр, порой ужасно смахивавший на наивный детский утренник, за неряшливо выставленный свет. Однако, помня о долгой традиции сакрально-фольклорных представлений, именно такая театральная эстетика оказалась в Эрле уместной. Спектакли, порой смешные, порой неуклюжие, прошедшие в сарае-театре, по крыше которого с неумолимой силой колотил ливень, проходили под громовые раскаты, неожиданно срифмовавшиеся с заклинанием Доннера в «Золоте Рейна», тем доказывая близость к природе и людям, живущим окрест.

У Кюна высокопарный вагнеровский пафос свернул на дорожку площадного представления, нырнул в гиньоль и вынырнул в кукольном театре. Впрочем, по части музыки дела обстояли вполне комильфо. Дирижер вел оркестр, энергично нахлестывая темпы и не допуская никакой волюнтаристской расхлябанности ритма. Кюн сознательно отказался от томностей. Похоронный марш в «Смерти Зигфрида» прозвучал до ужаса прозаично. Зато «Путешествие Зигфрида по Рейну» порадовало светлыми звонами, журчанием воды, легким дыханием и переливчатыми арфовыми переборами.

Идея Кюна: музыка — первична, театр — вторичен. Поэтому главным элементом сценографии и главным действующим лицом стал великолепный вагнеровский оркестр, смело высаженный на сцену. Грандиозную золотившуюся медью пирамиду из музыкантов венчала тиара из шести арф, изящные грифы которых казались то вершинами гор, то шипастым хвостом дракона Фафнера. На таком оркестровом фоне сценическая жизнь максимально выдвинута к публике. Ощущение соучастия подчеркнуто многочисленными шествиями по залу. Гномы-нибелунги, вооруженные фонариками, снуют среди публики в кромешной тьме, с разных сторон доносится звонкий перестук их молоточков. В финальной сцене мирового пожара подносы с натурально полыхающим пламенем вносят в зал — и становится понятно, почему снаружи все дни дежурила пожарная машина.

А в антракте «Зигфрида» снаружи развернули палатку: кузнец на глазах у всех ковал «меч Зигфрида». Пылал огонь в кузнечном горне, шипела вода, в которую погружался раскаленный клинок. Невольно вспомнилось мюнхенское «Кольцо» 2012 года. Там в фойе Баварской оперы была представлена инсталляция Ромео Кастеллуччи: раскаленный «меч Зигфрида» лежал на мраморном надгробии героя — и жар его сердца как бы проникал сквозь камень. В Эрле поступили по-своему: показали реальную ковку меча. И в этом главное отличие «народной» постановки «Кольца» от разнообразных интеллектуальных штудий, коими заняты профессиональные оперные режиссеры в Байройте (Франк Касторф) и Мюнхене (Андреас Кригенбург). Густав Кюн дерзко стряхнул с закаменевшей мантии гения величие и глубокомыслие, а заодно исторический груз выспренних музыкальных интерпретаций. Вагнер в Эрле оказался свеж, демократичен, обращен к простым людям. История жертвенной любви, предательства, смерти и скорби оказалась по-человечески понятной и щемяще печальной.

Эрль